В буддизме есть место самоотверженности, но не молчаливой покорности перед лицом дурного обращения или серого и неблагодарного окружения. Человеческим существам нужна пища, свет, пространство, периоды покоя и тишины, товарищество, дружба и так далее. Мы естественным образом приспособлены для поиска удовольствия в мире.

Просто невозможно в достаточной мере развить любящую доброту по отношению к кому бы то ни было, если вы не в ладу с самим собой или вам неприятно то, что вы выяснили о себе, когда устраняются все виды внешней поддержки и успокоения. Вот почему на первой ступени метта-бхаваны вы начинаете с развития метты по отношению к себе. Большинство людей обнаруживают, что это не так уж просто сделать. Слишком часто остатки ненависти внутри нас направлены к нам самим.

Решение для многих из нас заключается в наших отношениях с другими людьми. Единственный способ научиться ощущать метту к самому себе – начать осознавать, что кто-то еще хорошо к тебе относится, и таким образом прийти к подобному чувству в отношении себя. Это довольно рискованно. Когда у вас нет метты к себе, вы ощущаете пустоту, голод и ищете любви от кого-то еще, чтобы заполнить эту пустоту и почувствовать себя лучше, по крайней мере в данное время. Вы хватаетесь за любовь, требуя ее в качестве компенсации за необусловленное принятие, которое вы не способны дать себе. Но это может быть лишь заменой настоящему. Вы пытаетесь выжать как можно больше любви из других, хотя эту любовь вы вполне могли бы дать себе сами. Как будто вам нужны другие люди, чтобы сделать это за вас. Будучи зависимыми от их любви, вы не можете заботиться об их благополучии, кроме как в отношении к себе, вы не можете чувствовать к ним метту, потому что сами пребываете в нужде. Для многих людей это, несомненно, удручающе знакомая картина.

Но если вы обнаруживаете себя в подобной ситуации, не все еще потеряно. Спокойно убеждая самого себя, вы сможете перевернуть с головы на ноги это ложное понимание, используя «замену» любви, выказываемую к вам другими, чтобы помочь себе развить метту по отношению к самому себе. Если они могут хорошо относиться к вам, вы можете научиться ощущать ту же положительную эмоцию к самому себе, и постепенно это научит вас крепко стоять на собственных ногах, в эмоциональном смысле. Даже если вы начинали с допущения, что ничего не стоите, вы учитесь от другого человека тому, что вы ошибались, и так начинаете ценить себя по достоинству. Вы позволяете знанию о том, что другой человек искренне считает вас достойным любви, просочиться в ваш ум. Другими словами, вы можете научиться любить себя, поняв, что кто-то еще по-настоящему ценит вас.

Ощущение метты к самому себе – часто вопрос отказа от привычки самокритики: мы позволяем открыться объективной реальности ситуации. Чтобы вы ни сделали, сколь бы велики ни были ваши ошибки, честное намерение развивать метту по отношению к себе и ко всем живым существам может быть источником счастья само по себе. Ощущение метты к самому себе – это краеугольный камень удовлетворенности, а когда вы довольны, вы можете сохранять равностность, в каких бы обстоятельствах вы ни оказались. Это жизнерадостное, глубоко укорененное состояние покоя, источник энергии и уверенности. Более того, удовлетворенность – это внутренне активное состояние, не имеющее ничего общего с покорностью или пассивностью, с которыми ее иногда ассоциируют. Удовлетворенный человек одновременно полон вдохновения и вдохновляет других. Дело не в том, чтобы просто стиснуть зубы и проложить себе выход из какой-то ужасной ситуации. В буддизме есть место самоотверженности, но не молчаливой покорности перед лицом дурного обращения или серого и неблагодарного окружения. Человеческим существам нужна пища, свет, пространство, периоды покоя и тишины, товарищество, дружба и так далее. Мы естественным образом приспособлены для поиска удовольствия в мире. Но если вы довольны, вы можете найти удовольствие в окружающем мире, даже если у вас нет всего, чего вам хочется.

Способ развивать довольство – привнести ощущение легкости в ваш опыт. Это значит наслаждаться тем, что приносит наслаждение, но не привязываться к удовольствиям и не выходить из себя, когда все идет не по-вашему, зная, что и удовольствия, и страдания жизни непостоянны. Довольство проистекает из осознания, что, пока вы зависите от внешних объектов в своем ощущении благополучия, ваше счастье никогда нельзя гарантировать.

Развитие метты заключается во многом в поиске довольства в самом себе и жизни согласно этому. Когда это становится образом жизни, у человека появляются неплохие шансы передать этот покой ума каждому, кто вступает с ним в контакт. Таким образом, первый этап практики метта-бхаваны естественно перетекает во второй.

Второй этап: метта по отношению к другу

Дружба, полная доверия и открытости, – превосходный контекст для того, чтобы выявить наши страхи и противоречия и начать избавляться от них.

На втором этапе практики мы можем представить хорошего друга и направить нашу метту к нему. Но если наша окончательная цель – ощущать метту к каждому, разве это не несет с собой опасность, что мы лишь удаляемся от этой цели? Разве подобное отношение не избирательно? Здесь нам стоит отнестись к делу практически. Хотя в идеале мы должны положительно относиться к каждому, если мы хотим исследовать дружбу сколько-нибудь глубоко, этого можно добиться лишь в практике с ограниченным числом людей. Дружба требует определенного уровня доверия и близости, которые могут возникнуть лишь тогда, когда мы проводим с человеком много времени, становимся важной частью его жизни и позволяем ему играть значительную роль в нашей. Не нужно думать о круге своих друзей как о чем-то исключительном, дело лишь в том, что мы не сможем развить глубину и силу наших отношений, не приняв твердого решения углубить наши дружеские отношения с немногими людьми. Это справедливо даже по отношению к человеку с большим духовным опытом. Вероятно, лишь спустя годы практики вы сможете больше не испытывать пристрастности в своих дружеских чувствах и обретете способность относиться одинаково дружелюбно ко всем, с кем вам доведется встретиться, принимать жизнь такой, какова она есть, и обращаться со всеми одинаково тепло и с равным пожеланием благополучия. Но даже с самыми лучшими намерениями ваши способности к дружбе будут все же ограничены тем кругом людей, с которыми вы по-настоящему сможете вступить в контакт.

Поэтому можно развивать метту как вселенскую и всеохватную заботу обо всех существах, далеких и близких, одновременно наслаждаясь прочными отношениями доверия и любви с теми, с кем вы выбрали вступить в более близкие отношения. Преданная дружба требует личного контакта, а для этого нужны время и возможности. Но дружелюбное расположение – другой вопрос. Нет предела числу людей, к которым мы можем ощущать искреннее расположение, с кем мы можем потенциально стать друзьями. И это дружелюбие, как бы сильно мы его ни ощущали, может лишь увеличить глубину существующих у нас дружеских отношений.

Преданная дружба, несомненно, подразумевает открытость, а это требует терпения и сочувствия, когда наши друзья оказываются трудными в общении или даже ранят нас. Дружба, полная доверия и открытости, – превосходный контекст для того, чтобы выявить наши страхи и противоречия и начать избавляться от них. Но для того, чтобы это могло случиться, в дружбе должно быть духовное измерение, потому что ненависть – нечто большее, чем просто психологическое явление, которое мы исследовали до сих пор. Как метта является скорее духовным качеством, нежели психологическим, так и ее противоположность, ненависть – не просто психологическое состояние, но разрушительная духовная сила, действующая внутри нас.

Вероятно, не удивительно, что когда мы начинаем практиковать последующие этапы метта-бхаваны, процесс может показаться нам сложным. Возможно, мы даже обнаруживаем, если честны с собой, что, несмотря на наши благие намерения, мы, как правило, не слишком-то желаем счастья и благополучия даже нашим ближайшим друзьям. Известный моралист однажды заметил, что «в несчастье лучших друзей мы всегда находим что-то, что не столь уж неприятно нам»^¹. Может показаться, что даже наши друзья представляют для нас некую угрозу. Вероятно, поэтому бывшие возлюбленные способны причинить друг другу столько вреда, а разрыв брачных уз может быть столь резким: оба партнера знают слабые стороны друг друга слишком хорошо. Именно тот человек, перед которым ты полностью отказался от защиты, может причинить тебе больше всего вреда, когда отношения изменяются. Все дело в силе. Если некие несчастья выпадают на долю нашим друзьям, и это немного сбивает с них спесь, заставляет их страдать от разочарования, они, так сказать, становятся менее могущественны по сравнению с нами, и угроза до некоторой степени устраняется. Иногда мы не можем не испытать от этого удовольствия, как бы мы их ни любили. Если вы очень наблюдательны и честны с собой, вы заметите эти маленькие проблески удовольствия время от времени, когда даже самые дорогие вам друзья будут испытывать трудности. Печально, но это так.

В то же самое время – и эта мысль ободряет – нам не обязательно следовать чувствам. Наша задача – ощутить собственные отрицательные эмоции, а затем найти способ их изменить. Если мы так и не узнаем этих эмоций, если мы будем вовлекаться в них безумно или пытаться отрицать их, трансформация окажется невозможна.

Один из навыков, которые нужно вам развить в качестве практика медитации, следовательно, заключается в том, чтобы расширить диапазон своей эмоциональной осознанности и не позволять совершенно бездумно выражаться тому, что вы начнете ощущать. Задача вовсе не проста: она требует опыта, терпения, ясности и доброты друзей, а также мягкой настойчивости в практике метта-бхаваны.

Третий этап: ощущение метты к нейтральному человеку

Подобно тому, как солнце не выбирает, кому дарить свой свет и тепло, так и вы, когда ощущаете метту, не выбираете ее получателей и не храните ее для тех, кого считаете достойными ее.

На третьем этапе метта-бхаваны вы направляете метту к тому, кого вы едва знаете, кто занимает в вашей жизни лишь очень незначительное место – к примеру, к мужчине, который продает вам газету по утрам, или женщине, которую вы встречаете в парке, выгуливая собаку. Чтобы увидеть цель этого этапа, нам нужно немного глубже исследовать собственную эмоциональную жизнь.

Хотя нам, вероятно, и не нравится подобная мысль, в обычной круговерти жизни наш опыт того, что мы считаем положительной эмоцией, скорее всего, поверхностен и отрывочен. Осознаем мы это или нет, это происходит частично в силу того, что вы склонны ограничивать нашу привязанность теми, кого мы считаем достойными этого, обычно теми, кто отвечает нам тем же. Но главная характеристика метты заключается в том, что она совершенно лишена личного интереса. В ней нет чувства собственности или эгоизма, она не имеет ничего общего с пристрастиями. Вот почему «дружелюбие», хотя это слово и может показаться безжизненным, – более точный перевод метты, чем «любовь». Если применять ее только другим живым существам и понимать как качество, исходящее из глубины сердца, дружелюбие с большей долей вероятности будет относительно свободно от самолюбия.

Я говорю «относительно», потому что во многом то, что мы считаем дружелюбием и даже дружбой, подразумевает необходимость ответных действий. Когда мы отдаем любовь, мы ждем чего-то взамен, а когда наша дружба становится несколько глубже, мы можем прийти к зависимости, которая по природе чем-то схожа с безмолвным соглашением. Палийское слово для этой смеси искренней привязанности и ожидания чего-то в ответ – это пема (према на санскрите). Обычно это переводят как «любовь» в ограниченном значении обычного человеческого товарищества и противопоставляют метте, которая, соответственно, является в большей мере духовной эмоцией.

Пема часто понимается как естественная привязанность и расположенность, которая возникает внутри семьи и, несомненно, является положительной эмоцией. На самом деле, это цемент, который скрепляет жизнь общества. Выражать тепло и привязанность к членам семьи и близким друзьям очень хорошо. Испытывая к ним привязанность, вы учитесь отказу от собственных узких интересов и начинаете ощущать себя вовлеченным в настоящие и прочные отношения с другими. Но ваша семья, круг друзей, почитатели вашей футбольной команды, члены вашей этнической и культурной группы – это лишь малая часть вселенной живых существ. Каково это было бы – ощущать ту же теплоту ко всем, с кем вы встречаетесь, знакомым и незнакомым? Это может показаться наивной мечтой, исполненной благих намерений фантазией, которую нельзя воплотить в реальность, но, прежде чем отказаться от этой идеи как таковой, мы можем поразмышлять о следствиях одного из сущностных догматов буддизма – что в реальности нет отдельного я, и все мы связаны, прямо или косвенно, со всеми остальными существами. Если мы поразмышляем над этим, мы поймем, что это безграничное дружелюбие – совсем не сон. Это мы грезим, когда представляем, что лишь наши тесные дружеские и семейные узы важны, а отношения между нашими семьями и другими группами имеют мало последствий или вообще не имеют их.

Когда мы смотрим на вещи подобным образом, нам приходится признать, что в наших отношениях присутствует нечто большее, чем просто самолюбие. На самом деле, сама теплота наших отношений с семьей и близкими друзьями может привести к тому, что остальной мир вокруг нас останется холодным, недружелюбным и неинтересным. Посредством отношений мы ищем безопасности, мы хотим, чтобы все оставалось по-прежнему, хотим, чтобы создаваемые отношения становились убежищем от трудностей и неопределенности жизни, гарантируя нам стабильность и безопасность в нашем собственном, зацикленном на себе мирке. Нам нужны эти люди, эти отношения, если мы не хотим почувствовать себя ужасно одиноко и уязвимо. Другими словами, мы отчаянно привязаны к ним, и эта привязанность полностью замкнута на пеме.

Пема – по сути, социальная эмоция, сосредоточенная на сохранении человеческой группы, а не на преодолении границ и обращении к жизни во всех ее проявлениях. Если пема – это любовь или дружелюбие, которые выражают привязанность, метта – это любовь или дружелюбие, которые вообще не замкнуты на «я». Оба чувства по-своему позитивны, но метта позитивна в духовном смысле, в то время как пема – в большей мере мирская эмоция. Пема – это любовь и привязанность к другим в обычном, человеческом смысле, от эротического желания до простого дружеского ощущения теплоты, чувства человеческого единства с другими.

Пема обеспечивает важный контраст с меттой, поскольку оба слова достаточно близки по значению, чтобы их можно было спутать друг с другом, и поэтому пему иногда называют «ближним врагом» метты. Метта гораздо ближе к теплоте доброго товарищества или чувству единения, общности. Метта – не обязательно обоюдная эмоция. Как уже отмечалось, вы можете развивать метту или дружелюбие к человеку, даже если он не знает об этом – на самом деле, вы вообще можете быть никак с ним не связаны. Вы даже можете выразить метту практически – замолвив за кого-то слово или оказав человеку финансовую помощь – без какого бы то ни было личного контакта между вами.

Обычно наше чувство привязанности более или менее выборочно. На самом деле, чем более сильна привязанность, тем более выборочной она склонна становиться. Когда мы используем слово «любовь», чтобы описать наши сильные чувства к кому-то, это обычно именно «кто-то один» – один-единственный человек. Это сильное влечение к одному человеку преобладает надо всеми остальными. Это сильная склонность к одному человеку в ущерб всем остальным. Но если вы чувствуете метту, сильно развитое ощущение доброжелательности к одному человеку будет естественным образом распространяться все шире и шире. Будучи лишенной себялюбия, метта беспристрастна. Подобно тому, как солнце не выбирает, кому дарить свой свет и тепло, так и вы, ощущая метту, не выбираете ее получателей и не храните ее для тех, кого вы считаете достойными ее. Метта – это любовь, которая разрушает узкие границы самолюбивой избирательности, любовь, которая не делает предпочтений и не знает исключений.

Если вообще использовать слово «любовь», мы могли бы описать метту как бескорыстную любовь. Конечно, она «заинтересована» в значении заботы – это не отсутствие интереса – но она не заинтересована в том смысле, что, ощущая ее, вы не думаете о том, что могли бы получить взамен. Есть несколько слов, которые включают качество незаинтересованной любви или признательности в свое значение. К примеру, философия – это любовь к мудрости ради нее как таковой, а не ради того, что можно от нее получить. Мудрость, по сути, бесполезна. Какой бы практической пользой она ни обладала, эта польза случайна по сравнению с ее подлинным значением: прямым постижением истины вещей. Подобно этому, метта заботится о своем объекте исключительно ради этого объекта как такового.

В метте нет желания произвести впечатление или снискать себе расположение, устроиться поудобнее или получить выгоду. Нет в ней и желания эмоциональной взаимности. Будучи дружелюбными или предлагая дружбу кому-то в духе метты, вы делаете это ради блага этого человека, а не ради собственного блага. Метта – это не эротическая любовь, не родительская любовь, не любовь, которая жаждет восхищения и признания определенной социальной группы. Это заботливая, защищающая, взращивающая любовь, которая действует на духовное существо других, подобно тому, как свет и тепло солнца действуют на их физическое существо. Мы действительно можем научиться подобной любви. В этом заключается ценность и сложность третьего этапа метта-бхаваны.

Четвертый этап: ощущение метты по отношению к врагу

На этом этапе практики вы пытаетесь сделать этого человека объектом своей метты, не по причине того, что он сделал, а просто потому, что он здесь.

Мы уже видели, что для настоящей практики метта-бхаваны нам нужно отделить эмоцию, которую мы осознали в себе, от человека, по отношению к которому мы ее чувствуем. Успех в медитации во многом зависит от того, насколько гибок ваш ум в этом вопросе. Вероятно, у вас не получится это сразу, это требует большой практики. Это особенно трудно на четвертом этапе медитации, когда мы пытаемся поддерживать чувство любящей доброты в «присутствии» того, кто, скорее всего, сознательно, причиняет нам вред.

Метод метта-бхаваны заключается в том, чтобы систематически разжигать в нашем привычном реактивном уме первые искры положительных эмоций, сосредотачивая свои мысли и чувства на настоящих людях, со всеми их достоинствами и недостатками. Однако рано или поздно нам нужно отделить эмоции от этих конкретных людей. Метта в своей основе лишена объекта, и в ходе практики она должна становиться все менее зависимой от природы объекта и более и более самостоятельной. Именно это имеется в виду, когда говорят, что абсолютная метта безлична. Она не уменьшается как эмоция, но она становится менее зависимой от конкретных людей. Вы ощущаете ту же метту, тот же эмоциональный отклик, к так называемому врагу, что и к так называемому другу.

Это не означает, что наши эмоции лишаются отличительных черт. Метта выражает себя различными способами согласно различной природе и степени близости в разных отношениях. Что делает метта, так это наделяет наши позитивные состояния более возвышенной энергией по сравнению с той, которая возникала раньше, когда мы чувствовали гнев или ненависть по отношению к врагу. Метта-бхавана – это, по сути, практика трансформации, а не уничтожения, цель ее не в том, чтобы устранить наши отрицательные эмоции, а в том, чтобы придать им иное направление. В гневе есть энергия, и если мы хотим достичь конечной цели, Нирваны, все наши энергии, все наши эмоции, положительные и не слишком, должны быть выпущены в направлении этой цели. Вместо того, чтобы подавлять негативные эмоции, когда мы на это способны, и позволять им брать над нами верх, когда не в состоянии их подавить, мы должны стремиться преобразить энергию, лежащую в их основе, и объединить ее с уже существующим потоком наших положительных эмоций, тем самым делая этот поток положительных эмоций сильнее.

Здесь важную роль снова играют размышления, как советует Шантидева в «Бодхичарья-аватаре» или «Путь Бодхисаттвы». Напоминая нам о центральном открытии буддизма – обусловленности, он отмечает, что люди, которые причиняют нам вред, делают это на основе обуславливающих факторов, над которыми они не властны: «Человек не впадает в гнев сознательно, не решает «я буду гневаться». Гнев и ненависть возникают в силу факторов, не зависимых от контроля нашего сознания, а наш ответный гнев также иррационален. Нет обоснований для гнева, нет никакого смысла. Гнев и ненависть – это состояния страдания, которые ведут лишь к дальнейшим разочарованиям, так что бессмысленно длить их. Шантидева далее побуждает нас размышлять о болезненных последствиях нашего гнева и ненависти и руководствоваться в своей эмоциональной жизни лишь рациональными выводами, сделанными из этих размышлений: что от бесполезных эмоций следует отказаться ради более положительных. Это единственный эффективный способ помочь всем существам, включая себя.

Подобные размышления могут до некоторой степени помочь нам, но наши эмоции редко подчиняются исключительно разуму. Относительно легко признать, что мы ощущаем недоброжелательность, и, конечно, легко говорить о превращении ее в любовь, но на самом деле не так уж просто совершить эту трансформацию. Если мы хотим, чтобы размышления, которые предлагает Шантидева, были успешны, нам нужно удостовериться, что все наши эмоции подчинены духовным устремлениям. Если это не так, к примеру, гнев и ненависть проявят себя, препятствуя этим устремлениям (в обличье «праведного негодования», например), тогда мы обнаружим, что просто не в состоянии начать чувствовать метту к нашему врагу.

К несчастью, наша эмоциональная жизнь слишком часто отстает от интеллектуального развития. Мы можем бесконечно анализировать собственную ситуацию, но без достаточной степени самопознания наши чувства будут, скорее всего, оставаться привязаны к их старым знакомым объектам в бесконечном круге цепляния и неудовлетворенности. Направленное мышление полезно – и, на самом деле, необходимо, но нам также нужно найти способ работать напрямую с нашими эмоциями и над ними. Наша задача – освободить энергию, без пользы заключенную во вредоносных чувствах, и направить ее в позитивные и продуктивные состояния ума.

Если объект нашего внимания вызывает в нас крайне негативные чувства, вероятно, будет сложно вообще ощутить хоть проблеск метты. Положительные эмоции уже не кажутся даже отдаленно возможными, кажется, что в этот момент вы вообще забываете, что такое метта. Если вы охвачены сильным чувством негодования, гнева, ревности или страсти, вы можете ощутить, что в настоящий момент вообще не в состоянии с ними справляться. Если вы бросаете своей эмоциональной позитивности слишком трудный вызов, вероятно, будет лучше временно отстраниться и снова пройти все этапы, подольше останавливаясь на том человеке, к кому ваши чувства явно положительны, прежде чем вернуться к этому этапу, самому трудному, но жизненно важному.

Нам нужно суметь так или иначе побороть само представление о том, что этот человек нам «враг». Мы, вероятно, назвали его таковым, потому что он так или иначе нас расстроил, а теперь поддерживаем это устойчивое отношение к нему, размышляя о ране, которую он нам нанес. Решение простое: сосредоточьтесь на его более положительных качествах. Для того, чтобы отвлечь внимание от раздражающей привычки человека, к примеру, постоянных опозданий, вы можете уделить внимание смягчающим обстоятельствам, не замеченным вами: возможно, он опаздывает потому, что вынужден заботиться о детях, к примеру. Вы сосредотачиваетесь на его положительных человеческих качествах или, по крайней мере, на проблемах, с которыми он сталкивается. На самый худой конец, вы можете подумать о том, что он не всегда совершает ранящие поступки или, по крайней мере, по отношению не ко всем. Так вы движетесь против течения вашей недоброжелательности.

Вы можете начать испытывать некоторую приязнь к своему врагу. Но, хотя подобный сдвиг в ваших ощущениях – очень позитивное достижение, его не стоит принимать за возникновение самой метты. Приязнь – это не то же самое, что ощущение метты. Наше обычное отношение к тому, кто, как мы считаем, нанес нам вред (это и значит «враг» по определению) – ненависть по отношению к нему. Но на этом этапе практики вы пытаетесь сделать этого человека объектом своей метты не потому, что он сделал или не сделал что-то, а просто потому, что он здесь. Вне зависимости от того, кто рядом с вами, есть ли вообще кто-то рядом с вами, вы пытаетесь быть абсолютно беспристрастны в своем отношении метты к ним. Вы не то чтобы ощущаете любовь к своем врагу – вы просто не позволяете, чтобы ваше чувство метты по отношению ко всем существам нарушалось мыслью о ком-то, кто причинил вам боль. Хотя метта – в каком-то смысле рациональный отклик на реальность, в конечном счете она не нуждается в обоснованиях. Когда мы практикуем метта-бхавану, наше ощущение доброжелательности к существам возникает вне зависимости от того, что могут сказать или сделать эти существа. Мы просто желаем им добра. Если бы все было иначе, метта была бы всего-навсего психологическим качеством, возникала и пропадала в зависимости от того, кого мы в данный момент вспоминаем. Будучи духовным качеством, метта не связана любого рода условиями, обоснованиями или требованиями. Она не распределяется согласно тому, заслуживают ее существа или нет.

Согласно буддизму, нет самости, соответствующей неизменному «я», которое лежит в основе всего, что мы делаем, говорим и ощущаем. Если бы она существовала, мы бы подошли к четвертому этапу метта-бхаваны с мыслью о том, что подо всем дурным, что мы видим в каком-то человеке, есть некое добро, которое все еще достойно любви. Рассматривать человека как доброго по сути, несмотря на его неискусные действия – значит предполагать, что подо всем этим есть некая изначальная личность. Буддизм, напротив, видит человека не как самость, которая загрязняется неискусностью и затем освобождается от нечистот, а как совокупность и ничто большее, чем совокупность его действий, телесных, словесных и умственных.

Если мы пытаемся направить любящую доброту к человеку, чьи действия мы не одобряем, тогда на что мы в действительности направляем свое внимание? Что касается буддизма, человек не считается некой устойчивой личностью. Нет основополагающего «я», которое так или иначе могло бы совершать действия, оставаясь в своей сути неизменным. Эти действия – на самом деле и есть само человеческое существо. Следовательно, было бы нелепо говорить, к примеру, о ненависти к действиям человека, но не к самому человеку, потому что человек включает действия, которые, как вы только что сказали, вы порицаете. Злодей в шекспировской пьесе «Мера за меру», Анджело, который спрашивает с риторическим сарказмом: «Вину, а не виновного судить?» – совершенно прав. Это невозможно.

На этом предпоследнем этапе метта-бхаваны вы сознательно вспоминаете кого-то, кто ранил вас, не для того, чтобы изменить свое отношение к нему, а для того, чтобы проверить и усилить свое отношение метты. Если ваша метта подлинна, ее не потревожит даже мысль о так называемом враге. Принимая как его хорошие качества, так и дурные, вы направляете метту к человеку в целом, хорошему и плохому.

Именно в этом смысле мы говорим о безграничном сострадании Будд к живым существам. Сострадание Будды, которое является откликом метты на страдания, не возникает в форме отдельных действий любящей доброты, которую вы так или иначе заслуживаете посредством преданного совершения неких «достойных» деяний. Будда относится с одинаковой меттой ко всем существам, независимо от того, что они совершили или нет, поскольку метта запредельна времени и пространству. Она существовала до того, как эти существа совершают любые действия и проявят любые качества, искусные или неискусные, и будет существовать после. Это не означает, что Будды закрывают глаза на неискусные поступки, это лишь означает, что эти поступки не изменяют их метты и не угрожают лишением их безграничной заботы. На самом деле, поскольку она безгранична, вы получите больше заботы, ведя себя лучше. Метта Будды скорее напоминает преданного друга, чье отношение остается неизменным даже тогда, когда вы разочаровываете его. Вы можете извиниться перед другом и попросить прощения, но друг может по-прежнему чувствовать и говорить, что ему нечего прощать.

Метта Будд непоколебима, они полностью исполнены сострадания до того, как что-то произошло, во время этого и после. По этой причине нам никогда не стоит обращаться к ним даже с малейшим страхом или опасениями. Вершить суд – не дело Будды. Следовательно, нам нет нужды просить его о прощении или милости. Будды, в конечном счете, не приводят в действие закон кармы. Обусловленность продолжает действовать, что должно случиться, случается, и никто, даже Будда, не может спасти нас от переживания последствий наших собственных глупых поступков. Безусловная любовь Будды имеет место на плане, совершенно запредельном таким понятиям, как «враг», «личность» в том смысле, в котором эти слова обычно понимаются. Вы можете любить кого-то безусловно, как Будда, только если вы верите безусловно, что этот человек может измениться, сколь бы на первый взгляд ни было безнадежно его положение. Это означает, что вы безусловно желаете ему развития, независимо от положения, в котором он сейчас находится. Если он оскорбил вас, вы полностью принимаете сделанное им и все же желаете ему добра. Истинная любовь к кому-то не означает, что мы видим человека совершенным или считаем их нравственные недостатки неважными. Напротив: чем больше вы заботитесь о ком-то, тем больше вас волнует его духовное благополучие. Глядя на него теплым и бесстрашным взором метты, вы видите его в подлинном свете, без прикрас.

1 Герцог Ларошфуко, «Максимы и моральные размышления», максима 99.

Развитие метты

Жизнь, исполненная доброты: учение Будды о метте

Жизнь, исполненная доброты: учение Будды о метте
Сангхаракшита

Скачать бесплатно книгу «Жизнь, испоненная доброты»