Не впадая в ложные воззрения, будучи добродетельным и наделенным проникновением, сводя привязанности к чувственным желаниям, он никогда более не переродится.

Диттхинь ча анупагамма

силава дассанена сампанно

камесу винейя гедхам

на хи джату габбхасейям пунар эти

Палец, указывающий на луну

Начальные строфы сутты закладывают необходимые основания практики. А заключительная строфа описывает результаты достижения в ней совершенства. Слово «дассанена» переводится здесь как «проникновение», в более буквальном смысле переводится как «зрение» или «видение», как в выражении «видение подлинной природы вещей». И дассана, и первое слово этой строфы, диттхин, происходят от одного и того же корня: диттхи (дришти на санскрите), что означает «воззрение» и часто находит выражение в таких словосочетаниях, как миччха-диттхи, «ложные воззрения» и самма-диттхи, «правильные воззрения». В то время как дассана, подобно видению, своему эквиваленту, всегда имеет положительные коннотации, диттхи, воззрения, могут положительными или отрицательными в зависимости от того, что они определяют. Однако само палийское слово диттхи, без уточнения, всегда негативно. Следовательно, понятно, что эта фраза переводится как «впадение в ложные воззрения», но на самом деле это изменяет смысл. Палийское слово подразумевает не только то, что нужно избегать впадения в ложные воззрения, но что любое воззрение в конечном итоге становится на пути подлинного Проникновения. Даже от правильных воззрений рано или поздно нужно отказаться, в том смысле, что, даже придерживаясь их, вы более не привязаны к ним.

Под «воззрением» понимается любая концептуальная формулировка, к которой вы привержены, как будто оно обладает абсолютной ценностью и утверждает истину. «Я существую» – это воззрение, как и «луна находится в небе». Подобные воззрения нужно передавать другим, и с условной точки зрения нам нужно навешивать на некоторые из них ярлыки подлинности и ложности. С точки зрения Дхармы нам также нужно проводить различия между воззрениями, которые помогают достижению нашей цели, и теми, которые уводят нас, говоря с духовной точки зрения, в ложном направлении. Но с точки зрения цели, самой реальности, все воззрения несовершенны. Ни одно воззрение не может выражать эту реальность. Они – средства для достижения цели, лишь символы вещей, а не сама истина.

Так, во многих местах не только палийских писаний, но также и сутр Махаяны Будда утверждает, что Татхагата (еще одно слово, обозначающее Будду) свободен от всех воззрений. Хотя он и провел около сорока лет, бродя по дорогам древней Индии, давая прововеди и ясно проводя различия между верными и ложными воззрениями, в реальности, будучи Буддой, он не имеет воззрений.

Этот парадокс напоминает нам, что к собственным воззрениям нужно относиться легко. Как описывает это традиция Дзэн, они – палец, указывающий на луну, а не сама луна. Будда использует такие слова, как «самость», «личность» и «Просветление», к примеру, но у него нет воззрений на самость, личность или Просветление, то есть он не считает никакую концептуальную формулировку любого рода абсолютно достоверной. Не впадать в воззрения означает, что мы не «абсолютизируем» ни одну концептуальную конструкцию. Как бы полезен ни был набор понятий в задачах коммуникации, если вы считаете их чем-то большим, нежели полезные указательные знаки, вы впадаете в некоторый буквализм или даже фундаментализм. Любое понятие полагается в своем значении на отношения с целым рядом других представлений и понятий, которые столь же относительны. Ни одно воззрение, ни одно представление, не остается независимым и, следовательно, постоянным. На самом деле, как только вы пытаетесь принимать свои концептуальные ограничения слишком буквально и придерживаться их слишком жестко, они перестают быть эффективными в качестве средства общения.

Мы склонны считать понятия содержимым нашего общения и легко забываем, что они в более глубоком смысле являются средством общения. Понятие – это средство передачи чего-то, что, по сути, непередаваемо. Понятия не существуют сами по себе, они являются частью упаковки, в которой они преподносятся. Чтобы передавать что-либо, они должны преподноситься в верном духе, в верное время, в верном месте и верным образом. И, самое главное, они должны выражаться с правильным чувством.

Представление о метте, в котором отсутствует соответствующая эмоция, лишь мешает нам, когда мы пытаемся передать его другим. На самом деле, это справедливо по отношению к любому учению буддизма. Если вы хотите, к примеру, передать учение об анатте (о том, что не существует неизменного «я» или «души»), вам нужно осознавать, что настаивать на идее не-я и яростно, если не сказать самоуверенно, сражаться, с теми, кто придерживается иных воззрений, – значит подрывать саму идею того, за что вы пытаетесь бороться. Во имя воззрения, которое призвано разрушить границы между вами и другими, вы с самонадеянностью выстраиваете еще более прочные границы, чем раньше.

Если вы буддист, вам нужно быть знакомым с идеей об анатте, но не стоит цепляться за любую конкретную формулировку этого понятия. Оно нужно лишь для того, чтобы просто быть средством мышления и общения. Нам нужен буддизм в качестве системы доктрин и практик для должного использования, а не как то, за чем мы могли бы спрятаться. Если вы используете буддизм как собрание идей, которые выделяют вас как «духовного» и в некотором роде интересного или таинственного человека, это достигается ценой более глубокой эмоциональной вовлеченности в истину, на которую любая концептуальная формулировка может лишь указывать. Воззрение о буддизме, другими словами, – это лишь абстрактная по своей сути версия буддизма, и она очень отличается от самого буддизма.

Метта и проникновение

За всеми негативными эмоциями стоит мысль: «Что я от этого получу?»

Заключительные слова сутты – «никогда более не переродится» – предполагают, что цель метты заключается в глубине запредельной реализации, которая освобождает практика от страданий повторных перерождений. Как же это может произойти? Говоря просто, развивая метту, мы углубляем свое эмоциональное погружение в истину анатты или не-я.

Непросветленный человек воспринимает «я», особенно свое собственное, как фундаментальную и абсолютную реальность вещей, это крайне негативно сказывается на каждом аспекте нашего опыта. За всеми негативными эмоциями стоит мысль: «Что я от этого получу?» Даже в развитии положительных эмоций ощущение «я» действует как некое гравитационное притяжение, которое препятствует достижению высот, на которые иначе наша метта вознесла бы нас, и очень сомнительно, чтобы наше дружелюбие и доброта к другим были подлинно бескорыстными. Развитие метты подобно запуску спутника. Может показаться, что его траектория – прямая линия, по которой он удаляется от Земли в космос, но на самом деле он остается привязанным к гравитационному полю Земли. Вместо того чтобы раствориться в синеве, он продолжает оставаться на постоянной околоземной орбите и никогда не уходит с нее полностью.

Метта ведет себя похоже. Она внутренне открыта, но как бы сильны ни были наши чувства доброты и дружелюбия, сам тот факт, что мы еще думаем о себе как об отдельном от других существе, оказывает ограничивающее действие на наш опыт метты. В какой-то момент те благие намерения, которые отправляются во вселенную, начинают отклоняться от своей совершенно прямой траектории и медленно описывать дугу, чтобы полностью не утратить контакт с «я». То, насколько далеко ваша способность испытывать подлинную метту, унесет вас, прежде чем вы вернетесь к удобной орбите вокруг «я», является мерилом качества вашей практики. Привязанность между обычными друзьями может создать довольно низкую орбиту, в то время как близость и доверие духовной дружбы очертят более широкую траекторию. Более мощная позитивная эмоция, переживаемая в состоянии глубокой медитации, называемой дхьяной, может завести вас еще дальше. Дхьяна – это, несомненно, значительное улучшение по сравнению с повседневным себялюбием; это гораздо более обширный, более возвышенный уровень сознания. Но как бы ни был широк круг его влияния, дхьяна все же остается замкнутой сама на себя, хотя и на более тонком уровне. Только когда метта пропитывается Проникновением или глубоким пониманием истины анатты, наши эмоции на самом деле выходят за пределы «я».

Это, конечно, аналогия. Когда мы практикуем метту, мы не испускаем в буквальном смысле лучей метты, сидя и медитируя, хотя этот образ и может быть полезен. Более того, основная точка отсчета, «сердцевина» нашего я, на самом деле всего лишь фикция. Полезнее считать метту движением «я» вовне, а не исходящей из «я». По мере того, как мы постоянно расширяем диапазон нашей любви и заботы, «я» становится универсальным, так сказать, или бесконечно расширяется. Это не означает, что мы должны переделать наше ощущение того, кто мы есть, согласно идее того, какими мы должны быть, хотя она и совершенно чужда нашему опыту себя. Скорее, мы должны непосредственно ощущать в самих себе, что мы постоянно стремимся осознанно относиться к благополучию других и заботиться о нем, а не останавливаться на какой-то одной стороне личности.

Это непосредственно переживаемое Проникновение в природу не-я (анатты) – первый настоящий прорыв на пути к Просветлению. Он традиционно известен как сотапатти, «вхождение в поток». «Вошедший в поток» – это тот, что разорвал оковы эгоистичного видения, кто понимает непосредственно и интуитивно, что отдельное «я», самость – не более чем идея, идея, которая является коренным источником нашего несчастья и недостатка удовлетворенности.

Это проникновение – не просто постижение ума, не предмет интеллектуального согласия с логическим утверждением. Вошедший в Поток живет согласно своему знанию, ощущая его в форме полностью развитых положительных качеств. Достигнув этой точки, он уже не впадет снова в ошибочные, мирские воззрения, и ему придется пройти не более семи «новых становлений».

Если бы мы могли на самом деле увидеть, что не существует различия между нашими подлинными интересами и интересами других, метта проявилась бы естественно. По мере того, как наша способность испытывать положительные эмоции становится сильнее, опору на «я» становится даже еще труднее выявить, поскольку нам теперь сложнее сказать, где именно лежат границы нашего «я».

Буддийская традиция предлагает нам еще один способ видения ситуации. Согласно аналитической психологии Абхидхармы, в то время как брахма-вихары – положительные и в высшей мере искусные состояния ума, в них отсутствует какой-либо элемент Проникновения. Следовательно, их относят к практикам шаматхи, посвященным успокоению и сосредоточению ума, а не к практикам, посвященным развитию випассаны, Проникновения. В качестве таковых они являются мирскими (локия), а не запредельными (локуттара), поскольку являются временными состояниями ума и прекращают существовать, когда устраняются факторы, поддерживающие их – такие, как регулярная медитация, отношения духовной дружбы, обучение, ретриты и правильный образ жизни. Говорится – опять же, согласно Абхидхарме, – что брахма-вихары можно превратить в Проникновение, рождаемое устойчивым созерцанием (которое само поддерживается на основе шаматхи, обеспечиваемой ими). Тогда они будут естественно возникать из чистого знания о том, что нет подлинного различия между собой и другими. Но в качестве развиваемых качеств они сами по себе не способны на подобное преображение.

В результате подобного анализа утверждалось – и, вероятно, за это в некоторой мере несет ответственность Буддхагхоша, – что метта не слишком далеко заводит вас по пути Просветления. Традиционное воззрение Тхеравады заключается в том, что нельзя достичь Просветления, практикуя исключительно метта-бхавану, поскольку метта-бхавана – по сути практика шаматхи. На самом деле, для меня стало сюрпризом, когда я жил среди восточных буддистов, что метта-бхавана часто рассматривалась как простая короткая практика, которую может выполнять каждый, и двух минут ее считалось более чем достаточно.

Сведение Тхеравадой метта-бхаваны к практикам шаматхи, по-видимому, является примером общей методологической недооценки положительных эмоций, что ассоциируется с предпочтением выражать духовные перспективы в негативных терминах. В Палийском каноне и традиции Тхеравады в целом, которая на нем основана, о Просветлении обычно говорится как о состоянии, в котором «я» устраняется или – если первести слово Ниббана буквально – «задувается». Но в «Карания метта сутте» та же самая цель рассматривается в положительном ключе – не как устранение эго, а как глубоко осознанное отношение беспристрастности ко всем существам.

Есть и другие разделы Палийского канона, где имеются многочисленные ясные упоминания о том, что наряду с негативными эмоциями, приковывающими существ к кругу перерождений, есть и положительные эмоции, которые не просто полезны, но и совершенно необходимы для достижения Проникновения. Проникновение – это, в конце концов, помимо всего прочего, состояние бескорыстия, и именно это является целью практики метта-бхаваны. Вы достигаете успеха в практике метта-бхаваны, когда на пятом этапе можете искренне почувствовать равную любовь ко всем. Если ваша забота о других искренне уравновесила вашу заботу о себе, все ваше отношение к миру становится бессамостным.

Заключение: Реализация метты

Жизнь, исполненная доброты: учение Будды о метте

Жизнь, исполненная доброты: учение Будды о метте
Сангхаракшита

Скачать бесплатно книгу «Жизнь, испоненная доброты»