Будда Гаутама, основатель духовной традиции, ныне известной как буддизм, жил в Индии примерно 2500 лет назад. Тем не менее, мы знаем о нем достаточно много – о событиях его жизни и о характере самого человека. Сохранились многотомные записи его учений. Также нам известны многочисленные описания людей, на которых он повлиял своим примером за сорок пять лет проповедей: мужчин и женщин, которые составили раннебуддийское монашеское сообщество, и его последователей-мирян – царей, аристократов, продавцов гирлянд, трубочистов, мусорщиков, купцов, торговцев и священников.

Из этих записей мы можем узнать многое о том, как люди реагировали на Будду – и на его учения и на тот факт, что где-то на дорогах Индии каждый день можно встретить Просветленного. Некоторых это очень впечатляло, их охватывала радость, что рядом с ними по земле ходит во плоти Просветленное человеческое существо. Но были и другие, которым такая идея вовсе не была по душе, кто отказывался видеть в Будде Будду. Пока одни считали его Просветленным, другие видели в нем всего-навсего человека, которому довелось покинуть свой дом, клан Шакья, и стать бродячим проповедником. Некоторые считали его просто еще одним духовным учителем, некоторые – просто добрым человеком, некоторые – великим йогом, некоторые – кудесником, а довольно многие критиковали и поносили его, считая печально известным возмутителем спокойствия. Из писаний нам известно, что все эти мнения о Будде существовали среди его современников.

У нас есть также довольно много информации о культурных условиях, которые преобладали в северо-восточной Индии того времени. Очевидно, что во времена Будды формы государственного устройства в целом поменялись с республиканских на монархические. Социальные условия, расслоение общества на систему каст и так далее, хорошо описаны в документах. Нам также известно, в каких экономических условиях находилась страна: какая велась торговля, кем и где. По-видимому, торговые связи простирались до самой Вавилонии, а, возможно, и еще дальше. Все это нам известно.

Но, что касается жизни Будды, больше всего нам известно о двух ее эпизодах. Первый – это, конечно, обретение им Просветления, когда в возрасте тридцати пяти лет высшая реальность вещей наконец открылась ему в медитации. Что касается второго, то это паранирвана, его окончательный уход, отделение этого высочайшего опыта Просветления от физического тела, в котором и даже посредством которого этот опыт был получен. На самом деле, паранирване посвящен отдельный, внушительный текст, «писание о великой немощи», которое существует в нескольких версиях (палийская версия озаглавлена «Махапариниббана-сутта», а санскритская – «Махапаринирвана-сутра»). Этот великий труд включает детальное, очень связное описание последних нескольких месяцев жизни Будды^¹. Она следует за ним шаг за шагом, говоря, куда он пошел, кого он встретил, какие учения и как дал. Это благоговейный и трогательный рассказ, кульминацией которого стало явление, которое, как считалось, обладало глубоким смыслом.

В одном месте текста (в данном случае – палийской «Махапариниббана-сутты») о смысле этого события говорится особо. Будде и его спутнику Ананде подносят в дар золототканые одеяния, но лик Будды столь ярок, что затмевает блеск этих новых одеяний. Тогда Будда объясняет, что лишь дважды во время Будды его тело испускает столь яркий свет: когда он обретает Просветление и когда он близок к вхождению в паранирвану. Символизм этой истории очевиден: паранирвана сопоставима по значимости лишь с самим Просветлением.

Почему так происходит? Кажется, что для самого Будды в этом не было ничего столь уж особенного. Для него это представляло собой лишь «сбрасывание» физического тела – его опыт оставался тем же. (С философской точки зрения это, безусловно, не такой простой вопрос, но мы не будем вдаваться в детали.) Однако для его учеников дело обстояло совсем иначе. Когда Будда обрел Просветление, никого не было рядом, не было свидетелей его Просветления – по крайней мере, тексты о таких свидетелях не упоминают, кроме, возможно, девов. Но, несомненно, множество людей присутствовало при его паранирване. Возможно, уже сам этот факт имеет особое значение – не с точки зрения Будды, а для других людей. Или, возможно, паранирване придавалось столь большое значение, потому что она ассоциировалась со смертью. Она показывала, что даже Просветленному придется умереть, как самому обычному человеку.

Давайте же проследим за Буддой в этом его последнем путешествии. К тому времени, когда он приблизился к нему, он был уже восьмидесятилетним старцем. Он прожил долгую, полную событий жизнь и знал, что вскоре умрет, знал, что Просветление не избавляет его от общего проклятия человечества. И все же, будучи Буддой, он оставался совершенно спокойным и беспристрастным. Он, несомненно, знал, когда точно умрет, и просто думал: «Что мне лучше всего сделать за то короткое время, что мне осталось?» Говорится, что он подумал, что негоже ему достичь паранирваны, не простившись с друзьями и учениками, не дав им последних кратких увещеваний и наставлений.

Сопровождаемый лишь Анандой, Будда провел «ретрит сезона дождей», период во время дождливой поры, когда в силу необходимости монах остается в укрытии, медитируя или спокойно общаясь с друзьями. Затем два друга отправились в долгое путешествие по северо-восточной Индии, и, как повествует сутра, история медленно двигалась к возвышенному и трогательному последнему эпизоду. Мы видим, как Будда и Ананда прибывают в место, известное как Кушинагар – всего в нескольких милях от нынешней непальской границы – и отправляются в рощу деревьев сал. Деревья сал очень красивы – у них длинные, прямые, гладкие стволы, несколько коротких ветвей и прекрасные бледно-зеленые листья. Эта роща принадлежала республиканскому племени Малла, которое было хорошо знакомо Будде, поскольку многие его ученики и последователи были членами этого племени.

К этому моменту Будда уже очень устал. Он шел пешком, возможно, каждый день, в течение многих месяцев, и совсем не берег себя, растягивая последние крохи энергии, посещая друзей и последователей, говоря с ними, даруя им последние наставления. Будучи столь уставшим, он просит Ананду приготовить ему ложе между двумя саловыми деревьями, и Ананда снимает верхнее, довольно толстое одеяние, и устраивает из него грубое ложе на каменном возвышении под деревьями. Здесь Будда и ложится. Затем, согласно, «Махапариниббана-сутте», случается чудо. В это время года саловые деревья не цветут, но внезапно на них распускаются цветы. И цветы – прекрасные белоснежные цветы, огромные, в великом множестве – осыпают тело Будды. Деревья словно подносят эти цветы, поклоняясь ему, будто сама природа решает почтить Будду перед его уходом. И не только: с облаков разносятся небесные ароматы ладана, звучит неземная музыка богов и богинь, и воздух наполняется прекрасными звуками и запахами в знак почитания Будды. Но Будду, по-видимому, совсем не прельщают все эти чудеса – можно даже предположить, что за сорок пять лет он порядком от них устал. Он просто смотрит вверх и говорит Ананде, что все это – белые цветы, благовония, падающие с неба, райская музыка – на самом деле не составляет поклонение Будде. «Тот, кто будет поклоняться мне, – говорит он, – пусть следует моему учению. Это истинное поклонение».

Спустя некоторое время Ананда задает вопрос. Это практический вопрос – он практичный человек и не может не думать наперед. Он спрашивает: «Владыка, когда ты умрешь, когда достигнешь паринирваны, что делать с твоим телом?» Будда говорит: «Ананда, не заботься об этом. Продолжай духовную практику, это гораздо более важно». Он говорит, что есть верные последователи-миряне, которые займутся его физическими останками. Это пример беспристрастия и даже строгости Будды. Он не потерпит сентиментальности, ни на мгновение не допустит, чтобы тот, кто посвятил себя пути духовного развития, отвлечется от того, что на самом деле важно.

Но Ананде, который еще не обрел полного Просветления, очень трудно принять столь отрешенное отношение. На самом деле, он очень опечален тем, что Будда вскоре покинет этот мир, – столь опечален, что в этот момент он не в силах оставаться с ним рядом. Он уходит в дом неподалеку и, опершись на косяк, рыдая, говорит себе: «Мне еще столь многому нужно научиться, а мой учитель, который был столь добр ко мне, скоро уйдет».

Тем не менее, прибывают другие ученики и собираются вокруг Будды. Будда замечает, что Ананда, что совсем на него не похоже, отсутствует, и спрашивает, где он. Услышав, что Ананда ушел потому, что очень опечален, Будда просит позвать его, и один из учеников приводит его за руку к Будде. Будда утешает его такими словами: «Ананда, не сожалей, что ты еще не обрел полного Просветления. Ты обретешь его, и очень скоро. Вскоре после моей паранирваны и ты обретешь совершенное Просветление». Затем, обратившись к другим ученикам, Будда восхваляет Ананду за все его превосходные качества, и особенно – за такт, с которым он всегда обращался с посетителями.

Уже середина ночи, и все понимают, что до ухода Будды остается лишь несколько часов. Все сидят вокруг, тихо и благоговейно, в саловой роще Малла, ожидая паранирваны. Затем, посреди тишины и благоговения, появляется неожиданный посетитель. Кажется, Будда не может даже умереть спокойно. Ананда приветствует пришедшего: «Будда вскоре покинет нас. Ты не можешь встретиться с ним, уже слишком поздно». Но Будда слышит эти слова и говорит: «Ананда, пусть подойдет. Это простой, прямой человек, и как только я объясню ему истину, он поймет. Пусть подойдет». И человек – известный как странник Субхадра – становится последним учеником Будды, знавшим его лично. Он подходит к нему и, кратко поговорив с Буддой, обретает духовное озарение.

Теперь, наконец, уход Будды близок. Поднявшись, он дает последние наставления ученикам. Особенно он настаивает на том, чтобы они не теряли учителя. Он оставляет учителя с ними, говорит он, – учителя, что будет с ними всегда. Этим учителем будет Дхарма, истина, преподанная им. Другими словами, Будда духовно присутствует в своем учении. Если вы встретились с Дхармой, вы встретились с самим Буддой. И, наконец, он напоминает, что все вещи непостоянны. Все вещи, все существа, даже Будды, преходящи. Все рано или поздно уплывет вдаль, подобно водам великой реки. Он призывает их бодрствовать в его истине и не впадать в сон. А затем он входит в состояние глубокой медитации, в котором и наступает паранирвана.

Однако на этом «Махапариниббана-сутта» вовсе не заканчивается. Будда уходит, и его тело остается под двумя саловыми деревьями. Те его ученики, что еще не обрели Просветление, очень опечалены, они стенают и плачут, но Просветленные просто спокойно сидят у тела, и их ум не тревожит даже окончательный уход Будды. Они сидят там, и проходят часы, и наступает рассвет. Маллы, в чьей саловой роще это происходит, слышат новости об уходе Будды, и на протяжении следующих нескольких часов и дней готовят его тело к кремации с царскими почестями. Когда тело полностью поглощает огонь, они разыскивают среди пепла и собирают фрагменты костей, запечатывая их в золотой сосуд. А затем они поклоняются останкам в этом сосуде, поднося им цветы, благовония и благодарственные гимны.

Отовсюду прибывают гонцы от царей, народов и племен, и все они требуют отдать им часть останков Будды. Но маллы не готовы расстаться с ними и говорят: «Будда почил на нашей территории, и останки принадлежат нам». Различные племена требуют своей доли останков, и почти разражается ссора. Но находится мудрец, который решает поговорить с представителями всех этих царей и племен, и убеждает их, сколько недостойно то, что они почти дошли до насилия в таком священном вопросе. В конце концов, все соглашаются разделить реликвии, золотой сосуд открывают, и останки почтительно делят на восемь равных частей. Все остаются довольны. Они забирают свою часть реликвий в свои уделы и с великими почестями устраивают для них алтари, сгребая над ними, в избранном месте, огромные горы земли. Эти горы впоследствии стали известны как ступы.

Таково начало традиции, которая стала одной из самых примечательных черт буддийской жизни и культуры во всем буддийском мире. Ступы известны по всей Азии, везде, где развивалась история самого буддизма. Где бы ни распространялся буддизм, появлялись и ступы, ставшие самым важным и повсеместным из визуальных воплощений буддизма. Этот факт может показаться удивительным. Когда мы думаем о буддийском искусстве, первое, что приходит на ум, – скорее всего, изображение Будды. Но ступа – более древний символ, вероятно, более характерный для буддизма. Образ Будды появился в Индии спустя долгое время после паранирваны. На самом деле, ранние буддисты в целом были против изображений Будды. В конце концов, в своей сути Будда – воплощение неуловимой реальности. Как изобразить это? Как передать этот опыт? Конечно, не изобразив человеческое тело материальными средствами. Более того, сам Будда говорил, что люди не могут узреть его, не могут истинно понять его, даже во время жизни, потому что его природа столь глубока и необъятна. Вопрос о природе Будды после смерти – а с этим вопросом особо обращались к Будде разные люди несколько раз – еще более труднодоступен. Он – одна из «невыразимых вещей», то, о чем нельзя сказать ничего ни словами, ни любыми художественными средствами. Поэтому несколько столетий после паранирваны Будды изображений Будды не делалось.

Но ступы появились в первые дни после паранирваны; в каком-то смысле они существовали еще до времени Будды. В древней Индии, а также во многих частях мира в так называемый героический век существовал обычай после смерти великого человека возводить земляную насыпь над его останками. Древние греки чтили так погибших героев, а древние бритты насыпали землю над останками в виде длинных или круглых курганов, которые все еще можно видеть во многих частях Англии. Именно потому, что в Индии существовал обычай чтить память умерших царей таким образом, последователи Будды воздвигли ступы над останками Будды. После смерти Будды они склонились перед ним, как перед великим царем. На самом деле, именно им они и считали Будду – не земным царем, а царем духовного мира, царем истины, Дхармараджей (это слово на самом деле стало одним из титулов Будды).

Согласно индийской традиции, сохраненной в тибетских источниках, вопрос о постройке монумента над останками Будды после его смерти обсуждался еще при жизни Будды. История гласит, что ученики пришли к нему и спросили, какой памятник лучше воздвигнуть. Видимо, Будда ответил что-то в дзенском стиле. Он не сказал ничего, он просто показал, чего он хочет. Он был одет, как обычно, в три робы – одна вокруг груди, другая на плече, а еще одно, толстое одеяние, он использовал, чтобы укрыться им ночью или плащ во время путешествия. Он снял верхнее одеяние и сложил его вчетверо, а затем опять вчетверо, сделав грубый куб из материи. Затем он взял чашу для подаяний, скорее всего, черную, лакированную, и, перевернув, поставил ее сверху сложенного одеяния: «Сделайте ступу вот так». И именно такими стали очертания ранних форм ступы – куб с полусферой сверху.

На протяжении столетий ступа усложнялась. На самом деле, она стала очень сложной конструкцией с архитектурной, художественной и смысловой точки зрения. Со временем, развиваясь на протяжении нескольких столетий не только в Индии, но и в Шри-ланке, Бирме, Тибете, Китае и Японии, она стала трехмерным символом самого учения Будды, так что рассказать историю ступы – значит, по сути, рассказать историю буддизма.

Ступа так усложнилась частично в силу того, что она последовательно включала в себя разные символы. Довольно рано в истории индийской ступы полусфера стала окружаться структурой, напоминающей ящик (иногда с перилами), что, вероятно, напоминало добуддийский браминский жертвенник. Это строение, в свою очередь, прикрыли в знак почтения церемониальным зонтом – на самом деле, несколькими зонтами, один поверх другого: иногда их три, иногда девять, а иногда тринадцать. Эти зонты символизировали собой древо жизни, космическое древо, под ветвями которого, согласно некоторым историям, Будда сидел в ночь своего Просветления. А зонтик из тринадцати частей, который можно найти на вершинах ступ на финальном этапе их развития, символизирует тринадцать этапов духовного пути, которые проходит Будда, двигаясь к высочайшему Просветлению.

Пока в символизме ступы нет ничего тантрического – у нее долгая нетантрическая история. Однако особые тантрические элементы были включены в ступу на тантрической фазе развития буддизма в Индии, и именно они нас интересуют. Мы сосредоточимся на трех символических особенностях ступы, которые отражают три главные черты тантрического пути к Просветлению, – пяти элементах, сосуде посвящения и огненной капле.

Первые четыре из пяти элементов – земли, воды, огня, воздуха и пространства – составляют так называемую материальную вселенную. Во всех буддийских школах эти так называемые материальные элементы известны как рупа, а она, в свою очередь – как первая из пяти скандх, пяти совокупностей или охапок, на которые Будда разделил в анализе все обусловленное или феноменальное существование (остальные скандхи – ведана или ощущение, самджня или восприятие, самскары или волевые акты и виджняна или сознание).

Ранние переводчики буддийских текстов на западные языки, прокладывая себе путь в незнакомом образе мышления, с которым они встретились, переводили рупу, когда это слово встречалось им, будь то на санскрите или пали, как «материя» – материя в противовес уму. Но это было заблуждением. Рупа буквально означает «форма» (хотя и этот перевод может нас запутать) и относится к тому, что доктор Гюнтер называет «объективным содержанием воспринимаемой ситуации»^². Мы говорим о «получении опыта», но более точно говорить, что есть ситуация, в которой происходит восприятие. Когда мы воспринимаем нечто – видим цветок или слышим мелодию, – мы можем выделить два элемента в ситуации восприятия. Прежде всего, есть то, что мы сами в нее привносим: ощущения, передаваемые посредством органов чувств, и эмоции, приятные или неприятные, возникающие как результат. Но в этой ситуации восприятия есть и то, что не привнесено нами, нечто, что мы ощущаем, к чему имеет отношение ситуация восприятия. Это нечто, неизвестное и неопределимое – объективное содержание этой ситуации восприятия или этого опыта. Именно это буддизм называет рупой. Следовательно, рупа – это не материя вот личие от ума. На самом деле, в буддизме нет дуализма сознания и материи, и менее всего он присущ Тантре.

Рупа ощущается несколькими способами – то есть воспринимается как обладающая определенными качествами. Она воспринимается: как плотная и твердая, жидкая и способная к сцеплению, обладающая определенной температурой, легкая и движущаяся. Эти четыре качества символизируются в буддийской традиции элементами земли, воды, огня и воздуха. Здесь элементы – действительно символы, а не вещи. Земля – это не груда камней, вода – не то, что течет из крана. Скорее, то, что воспринимается как твердое и плотное, символизируется землей, жидкое и текучее – водой, обладающее определенной температурой – огнем, а обладающее легкостью и летучестью – воздухом.

Эти четыре качества известны как махабхуты. Слово означает великий элемент или первоэлемент, и эти четыре элемента – основа других, вторичных элементов рупы. Но есть и другие интерпретации термина, отсылающие к иным важным аспектам буддийской мысли. Иногда махабхута имеет отношение к великому магическому превращению или волшебству, которое совершает фокусник, когда заставляет вас видеть вместо одной вещи другую. К примеру, трюкач, на первый взгляд, превращает глину в золото: но суть в том, что то, что вы видите как золото, на деле остается глиной. Точно так же мы воспринимаем рупу: мы сталкиваемся с ощущением сопротивления и называем это землей, но мы не знаем, каков элемент земли сам по себе, и не можем этого знать.

Махабхута также означает «огромный призрак», какой-то ужасный злой дух. Индийская мифология рассказывает об ужасном призраке в женском обличье под названием якшини, который однажды ночью появляется как прекрасная девушка. Вам неизвестно, что это призрак, который проглотит вас на следующее утро, вы видите лишь красавицу и не догадываетесь, какая ужасная реальность скрыта за ней. Этот довольно зловещий пример также указывает на истину о том, что мы совсем не знаем, что такое рупа сама по себе. Мы не ощущаем ее напрямую. Мы лишь переживаем ее как четыре первоэлемента, четыре основополагающих качества, посредством наших органов чувств.

А что насчет пятого элемента – пространства? Пространство – это то, что вмещает остальные четыре элемента. Это дает возможность существовать земле, воде, огню и воздуху, обеспечивает существование всей материальной вселенной. Поэтому в индийской мысли пространство считается более реальным или абсолютным, чем четыре остальных элемента. Слово, которое здесь переводится как «пространство», обозначается санскритским термином акаша, который происходит от корня «каш», означающего «сиять». Есть свет, который не является светом солнца, луны и звезд. Это свет, который озаряет бардо, промежуточное состояние, которое мы испытываем после смерти, согласно «Тибетской книге мертвых». Это свет, который пронизывает астральный мир, мир, населяемый астральным телом (тонким эквивалентом физического тела). Акаша обозначает пространство в этом смысле, озаренное подобным светом. Эти пространство и свет нераздельны: пространство – это свет, а свет – это пространство.

У всех нас есть некоторое непосредственное переживание акаши. Когда вы видите объект мысленным взором, он занимает пространство, но не ньютоновское пространство – так какое же пространство он занимает? Лама Говинда говорит, что внутренние зрительные переживания имеют место во внутреннем, воображаемом пространстве. Это акаша – не то пространство, которое пришлось провозгласить Ньютону, чтобы продолжить свои объяснения естественных явлений, а пространство, ощущаемое на высших уровнях сознания. Это на самом деле различие не между двумя видами пространства, а между двумя уровнями реальности. Когда мы принимаем это представление о воображаемом пространстве, мы начинаем видеть, что «вещи», которые мы обычно воспринимаем как «внешние», возможно, не столь уж внешние, их существование не столь уж конкретно, как нам всегда казалось.

Идея о пяти элементах лежит в самой основе буддизма, но она может показаться несколько абстрактной, и, вероятно, именно такой она казалась практикам Тантры. В любом случае, они разработали гораздо более конкретный способ выражения символизма элементов, связав с каждым из них особый цвет и особую геометрическую форму. Земля связана с желтым цветом и формой куба. Вода ассоциируется с белым цветом и сферой или полусферой. Огонь ассоциируется, естественно, с красным цветом и формой конуса. Воздух ассоциируется с бледно-зеленым цветом, а также с полусферой, повернутой плоской стороной наверх, что очертаниями напоминает пустую чашу. А пространство связано с золотой или радужной пылающей каплей.

Придя к подобным соответствиям, Тантра включила символизм пяти элементов в структуру ступы, поместив геометрические формы – куб, сферу, конус, перевернутую полусферу и пылающую каплю – друг на друга. На самом деле, Тантра не только включила пять элементов в структуру ступы, она стала считать, что ступа, по сути, состоит из них, составлена из них. Ступа стала рассматриваться как архетипический символ всей материальной вселенной, всего космоса, существующего в пространстве.

Но символизм пяти элементов и самой ступы обладает еще более глубоким тантрическим смыслом. Порядок, в котором сочетаются эти геометрические формы, не является произвольным. Они выстроены в соответствии с увеличивающейся тонкостью элементов, которые они символизируют, от самого плотного внизу до самого тонкого наверху. Тантрические мудрецы видели в этом отражение не только природы материальной вселенной, но и природы ментального мира, у которого были свои уровни, начиная с грубых и кончая тонкими. Следовательно, состояния сознания также стали символизироваться пятью элементами, и ступа стала символом не только внешнего, но и внутреннего мира – мира ума, мира последовательно возвышающихся уровней сознания, последовательно возвышающихся состояний в трансформации психодуховной энергии.

В этом мире психодуховной энергии земля символизирует статическую энергию – энергию, которая скорее потенциальна, нежели актуальна, возможно, даже заблокирована. Многим из нас, к несчастью, это состояние слишком хорошо знакомо. Именно так большинство людей живут все время. Вы ощущаете, что где-то в глубине вас есть энергия, но она не находит выхода, не находит пути для выражения себя. Она заблокирована, зажата, закрыта столь давно, что не может выйти наружу. У некоторых людей это длится годами. Энергия сгущается до тех пор, пока не становится твердой, плотной, холодной грудой, и человек оказывается все более и более жестким. Время от времени наступает взрыв, и частицы камня разлетаются во всех направлениях. Но это мало что меняет – энергия не становится доступнее, чем раньше. Немногие оказываются в настолько тяжелом положении, и все же большинство из нас использует лишь малую долю энергии, которой мы обладаем или из которой мы, вернее, состоим. Каждое человеческое существо, по сути, сделано из энергии. Но эта энергия слишком часто потенциальна, а не реальна. Это состояние земли.

Состояние, символизируемое водой, несколько свободнее, несколько более раскрепощено. В отличие от земли, вода движется, она текуча – по крайней мере, она течет вниз, поскольку вверх она может течь лишь под давлением, хотя может течь назад и вперед на одном и том же уровне, как морские волны. Состояние ума, символизируемое водой, подобно этому: наша энергия может двигаться, но вскоре она возвращается, чередуя приливы и отливы. Она колеблется между крайностями – любовью и ненавистью, влечением и отторжением, надеждой и страхом, удовольствием и болью. Энергия свободна, но лишь в ограниченных пределах. Она сводится к узкому кругу интересов, узкой сфере деятельности, как коза на привязи. Это состояние воды – энергия освобождается лишь частично.

Огонь символизирует энергию, движущуюся вверх. Теперь действительно что-то происходит: энергия выплескивается, освобождается в еще большем количестве. В результате уровень существования и сознания в целом неуклонно повышается, и мы испытываем всепоглощающую радость, экстаз, блаженство. Когда происходит подобное – когда пылает огонь, и энергия стремится вверх, – устраняются конфликты ума и преодолеваются проблемы, которые становятся подобны сновидениям, дыму, что может развеять ветер. Состояние огня – это также состояние постоянного творчества, краткое, слишком мимолетное состояние творца и мистика, выходящих за свои пределы.

Может показаться, что дальше пути нет. Но нам еще нужно обратиться к элементу воздуха. Воздух также символизирует энергию, энергию, которая движется не только вверх, но и во всех направлениях. Она как бы распространяется из центральной точки, как свет и жар – во все стороны от солнца. Предела нет. Энергия одновременно движется во всех направлениях, ей нет конца. И, более того, есть энергия, представленная элементом пространства. Но это состояние невыразимо словами, почти запредельно мысли. Мы растворяемся в ином измерении.

Таковы пять элементов в этом психодуховном смысле, последовательных этапов трансформации психодуховной энергии, символом которых является тантрическая ступа. Мы можем получить представление об этом процессе освобождения, исследовав аналогию с физическим опытом освобождения более детально. Состояние земли, можно сказать, подобно состоянию человека, связанного по рукам и ногам. Вы не можете двигаться, не можете пошевелиться. Вы не можете двинуть и кончиком пальца. Может, ваши глаза тоже завязаны, и вы не в силах даже моргнуть. Вы не можете ничего поделать. Энергия совершенно заблокирована.

Затем кто-то приходит, разрезает веревку и снимает повязку с глаз, и вы понимаете, что находитесь в маленькой клетке, примерно шесть футов в поперечнике. Вы можете двигаться, можете пройтись туда-сюда, шесть футов туда и шесть футов назад, и так хоть весь день. В этом состоянии небольшая доля энергии движется в ограниченном пространстве, но на этом все. Таково состояние воды, энергии, колеблющейся между парами противоположностей. Иногда мы называем его свободой.

Но в состоянии огня вам удается пробить дыру в крыше и, подобно одному из столь известных тибетских йогинов, вылететь из клетки прямо в облака. В состоянии воздуха вы обнаруживаете, что, поднимаясь, можете двигаться в стороны, во всех направлениях, даже снизиться и вернуться в клетку, если пожелаете. Здесь наша аналогия оказывается неполной, поскольку в состоянии воздуха вы движетесь во всех направлениях одновременно. Вам нужно стать волшебником или йогом, чьи оккультные силы позволяют ему умножать себя, чтобы миллионы вас отправились в миллионы направлений из центральной точки, по всей вселенной, двигаясь бесконечно. А пространство преодолевает и эти пределы. Здесь бессмысленно пытаться продолжать аналогию – слова просто не в состоянии это описать.

Сделав ступу архитектурным воплощением не только мира так называемой материи, но и мира ума и психодуховной энергии, Тантра пошла еще дальше. Со временем она стала отождествлять ступу с самим психодуховным человеческим организмом, установив своего рода параллель между элементами и так называемыми чакрами (чакра на санскрите). Чакры (буквально «колеса») – центры психодуховной энергии, расположенные в различных точках духовного эквивалента срединного нерва, в тантрической терминологии – авадхути. Они часто изображаются в виде цветов лотоса, у каждого из которых – особое число лепестков. Обычно считается, что есть семь чакр, но иногда называют только пять, четыре или три. Это зависит от вида духовной практики, которую вы выполняете, и цели, с которой вы это делаете: вам не нужно работать со всеми чакрами все время, подобно тому, как играя на пианино, вы не используете все ноты сразу. В буддийской тантре обычно используются пять чакр. Нижняя чакра расположена на точке авадхути, соответствующей месту физического тела, находящемуся на расстоянии четырех пальцев ниже пупка. Вторая чакра находится на уровне пупка, третья в сердце, четвертая в горле, пятая – в или на голове. Низшая из этих чакр связана с элементом земли, вторая – с водой, третья – с огнем, четвертая – с воздухом, пятая – с пространством.

Следовательно, ступа символизирует человеческое тело в позе медитации. Мы можем видеть отсылку к этому в непальском типе ступы. Пара глаз нарисована на каждой стороне гармики, подобной ящику структуры, которая окружает полусферу ступы. Это создает впечатление, что огромная человеческая фигура сидит внутри ступы, а ее психические центры находятся в точках, соответствующих кубу, сфере и так далее. Это впечатляющее зрелище, особенно если ступа высотой в сотни футов, как некоторые, а глаза обозревают все окрестности.

Еще один символ Тантры, включенный в ступу, – сосуд посвящения. Мы упоминали, что Тантра сосредоточивается на непосредственном опыте того, чем мы на самом деле являемся в реальности, и этот опыт передается в рамках преображения психодуховной энергии. Следовательно, для Тантры духовная жизнь начинается с активации энергий человека, инициируется им. Обычно мы не думаем о духовной жизни подобным образом. Мы чаще склонны вспоминать об образе мышления, об определенных чувствах и даже действиях, присоединении к группе или предании себя чему-либо. Но Тантра считает начало духовной жизни пробуждением, активацией спящих психодуховных энергий. Именно тогда действительно начинается тантрический путь.

Но как нам активировать эти энергии? Как нам растормошить себя? Если мы чувствуем себя, как кусок глины – а так бывает, – как нам подтолкнуть себя вперед? Тантра отвечает на этот вопрос ясно и недвусмысленно – путем посвящения. В тибетском языке – а именно в Тибете тантрическая традиция процветала в самых разнообразных формах вплоть до двадцатого века – посвящение обозначается словом «вонгкур» или, если короче, «вонг». Обычно это переводится как «освящение» или «уполномочивание», но само слово буквально отсылает к передаче или даже дарованию силы или энергии. Оно грубо соответствует санскритскому слову абхишека, что означает «опрыскивание водой».

Эта передача силы или энергии происходит между гуру и учеником, и это одна из причин, почему гуру столь важен в тантрическом буддизме даже по сравнению с остальными формами буддизма, в которых гуру также важен. В тантрическом буддизме гуру – не просто учитель: он может учить, а может и не учить. Он не проповедник писаний – он может проповедовать, а может и нет. В тантрическом буддизме гуру – это, по сути, тот, кто приводит в действие энергии учеников. Тем или иным образом гуру тормошит их, и его воздействие столь велико, что энергиям остается лишь пробудиться.

Мы знаем из повседневного опыта, что разные люди оказывают на нас разное воздействие. Иногда мы проводим с кем-то несколько часов – даже с лучшим другом в неудачный день – и чувствуем себя истощенными. Лучше бы нам совсем не встречаться, думаем мы. Такое воздействие люди иногда оказывают на нас – и мы на них. Но бывают и случаи, когда человек необычайно воодушевляет нас. Проведя с ним время, мы чувствуем себя свободнее, бодрее, энергичнее, сильнее, живее, он стимулирует наши энергии в очень позитивном ключе. Именно такое воздействие оказывает на нас тантрический гуру.

Когда я начал изучать Тантру, я многое слышал о вонге и вонгкуре. Мои тибетские друзья часто отправлялись в горы ради тантрических посвящений. И я начал расспрашивать их, в чем заключается посвящение. И все, кого я спрашивал об этом – и ламы, и простые люди, – отвечали примерно одно и то же: это похоже на коронацию. Как я со временем понял, они имели в виду, что в результате тантрического посвящения мы становимся духовным царем, наделенным духовной властью. Но им никогда не удавалось объяснить это мне, дать более концептуальный или абстрактный ответ, и это хороший пример того, что практики Тантры чаще используют символический, нежели концептуальный язык.

Однако я обнаружил, что связь тантрического ритуала посвящения с коронацией имеет давние корни. Ритуал посвящения, по-видимому, основывается на древнем индийском ритуале, используемом для возведения на трон, в ходе которого жрецы обрызгивали царя водой из восьми сосудов, тем самым наделяя его высшей силой. (Здесь можно провести связь с энергиями глубин психики, с которыми обычно ассоциируется вода). Именно это освящение – а не династия или захват – наделяет царя суверенитетом, так что сама церемония очень важна. Но в какой-то мере представление о династии также применимо к тантрическому посвящению. Проходя посвящение, вы уподобляетесь принцу, наследнику трона, Бодхисаттве. Затем, после полного посвящения от гуру, вы фактически становитесь Буддой – или, по крайней мере, должны считать себя Буддой (конечно, это чувство совершенно лишено эгоизма). Именно это имели в виду мои друзья, когда говорили, что пройти посвящение – как будто стать царем.

Но зачем вообще нужен ритуал посвящения? Это еще один вопрос, который занимал меня первые годы после знакомства с Тантрой. В контексте вонгкура вам могут передать особую практику медитации, но иногда гуру передает вам практику просто путем чинлапа или благословения. В чем же отличие? Тибетцы, по-видимому, считали, что отличие есть, но не могли ясно объяснить его. Но одно утверждение дало мне подсказку. Я слышал, что практика, данная с благословением полностью реализованного гуру, столь же хороша, если не лучше, чем полное посвящение от менее продвинутого гуру. Это привело меня к заключению, что вонгкур, ритуальное посвящение, и чинлап, даяние практики благословением, подразумевают воздействие одного и того же рода. Ритуальное посвящение создает среду, которая обеспечивает и гуру, и ученику своего рода поддержку и позволяет учителю передавать практику более эффективно, чем без этой опоры. Но более духовно развитый гуру может передать ее столь же действенно без ритуальной опоры, как и менее развитый – с ее помощью.

Давайте представим, что люди хотят получить посвящение от известного ринпоче в силу его репутации. Они подходят к нему и просят его, к примеру, о визуализации Бодхисаттвы Тары, и он проводит соответствующий ритуал. Но вполне вероятно, что сам он никогда не выполнял практику Тары, возможно, он даже не медитировал прежде на это божество. Он может посмотреть соответствующий ритуал в книге и выполнить его, но в этом почти не будет духовной силы. С другой стороны, идя по дороге, вы можете случайно увидеть старого монаха, который годами упражнялся в этой практике, и он расскажет вам о практике и том, как ее выполнять. И пользы от этого будет больше, чем от ринпоче, который проделал изощренный ритуал и предположительно передал вам его силу.

Я пришел к выводу о том, что даже сами тибетцы иногда обманываются внешним обличьем. Если какой-то лама-перевоплощенец ездит по окрестностям, давая посвящения, это не означает, что они обязательно принесут вам пользу. А, возможно, в углу какого-нибудь лагеря для беженцев вы встретите старого монаха, который выполнял эту практику и может передать ее вам и объяснить, что делать, без суеты и суматохи. Конечно, от вас в ходе этого требуются некоторые усилия. Никто не может в буквальном смысле передать вам свой духовный опыт, сколь бы умудрен он ни был и как хорошо ни умел передавать его. Если бы это было возможно, ничто бы не остановило Просветленных: они просто ходили бы и даровали людям Просветление. Ясно, что необходимо наше собственное участие, даже если сам Будда давал бы нам учение.

Мое собственное понимание ценности посвящения определяется осознанием центральной роли Обращения к Прибежищу. Я рассматриваю обращение к Прибежищу в Трех Драгоценностях – Будде, Дхарме и Сангхе – как основополагающий, определяющий шаг на пути буддизма. Вся буддийская традиция росла и развивалась из Обращения к Прибежищу (мы рассмотрим это более детально в главе 4). Следовательно, я считаю посвящение аспектом Обращения к Прибежищу, символизирующим, сколько огромная энергия заключается в этом акте. Вы не получаете какую-то дополнительную пользу, помимо Обращения к Прибежищу. В конце концов, в дни Будды не проводилось церемоний посвящения. Тем не менее, сила посвящения присутствовала, она была неотделима от акта Обращения к Прибежищу, который освобождает огромное количество энергии. Обращение к Прибежищу было спонтанной реакцией на увиденного Будду или его проповедь, но Будда не бродил в буквальном смысле слова, раздавая энергию. К несчастью, именно в этом ключе миряне иногда говорят о ламах и посвящении. Люди говорят: «Я рад, что получил такое-то посвящение, от такого-то ламы – он принадлежит к очень мощной линии передачи». Но энергия, освобождаемая Обращением к Прибежищу, – это ваша собственная энергия: вы как будто подключаетесь к неистощимому внутреннему источнику. Разные люди по-разному ощущают это, и некоторые действительно чувствуют, что энергия течет от учителя к ним. Я сам получил ряд тантрических посвящений, и один учитель действительно внушил мне такое переживание – энергия, казалось, изливалась, подобно лучу света, от него ко мне. Но на самом деле происходит следующее: воздействие полной энергии личности гуру пробуждает энергию в вас. Вы ощущаете свою собственную энергию.

В ранней традиции индийской Тантры посвящение, как и его образец – коронация, выполнялось с помощью воды из нескольких сосудов, один из которых был посвящен Буддам, другой – Бодхисаттвам и так далее. Даже в наши дни в некоторых буддийских кругах посвящения проводят с сосудом или вазой, которая символически содержит нектар вечности, бумбой (на тибетском) или амрита-калашей (на санскрите). Во время церемонии сосуд, выполненный особым образом, помещается на голову или подносится к ней. Сосуд, следовательно, служит символом посвящения в целом.

А этот символ (если вернуться к нашей основной теме) со временем вошел в тантрический символизм ступы. Если речь идет об очень усложнившейся тибетской версии ступы (обычно ее называют чортеном), изначальный символизм трансформируется по-разному. В частности, сфера или полусфера часто заменяется сосудом посвящения и больше не является просто символом элемента воды, даже в самом утонченном смысле. Он становится символом изобилия запредельных сил и энергий, дарующего жизнь потока бодхичитты, воли к Просветлению, и духовного влияния всех Будд и Бодхисаттв, изливающегося на человечество.

Эти изменения очень важны. Это предполагает, что последовательное преображение психодуховной энергии является основной задачей духовной жизни. Это напоминает нам о потребности посвящения в тантрическом смысле в ходе нашей духовной жизни и развития. Это напоминает нам о необходимости благого друга, гуру. А также – о том, что духовная жизнь состоит и из получения, и из даяния.

Так тибетская версия ступы становится обычно кубом и надстройкой над ним, а куб – символ элемента земли. Но в тибетском чортене этот куб окружен четырьмя ступенями, на вершине каждой из которых стоит центральная часть в форме сосуда для посвящения. Эту центральную часть венчает узкий конус, часто с зубцами, символизирующий огонь, на вершине которого покоится маленькая полусфера ровной стороной вверх, символизирующая воздух. На ровной поверхности полусферы покоится белый полумесяц, а во внутреннем изгибе месяца уравновешен красный солнечный диск, на вершине которого – пылающая капля, символ элемента пространства.

Смысл этого загадочного набора символов проясняют цвета полумесяца и солнечного диска. Полумесяц, поскольку он белый, совпадает по цвету с центральной частью ступы, имеющей форму сосуда и символизирующей элемент воды, а солнечный диск, поскольку он красный, совпадает по цвету с конической частью, символизирующей элемент огня. Это не совпадение. Луна и вода представляют собой одну и ту же лунную энергию, равно как солнце и огонь – солнечную. Эти дополнительные силы или принципы иногда упоминаются в контексте мужского и женского начал, хотя они не имеют ничего общего с условными различиями между полами.

Согласно Тантре, в психофизическом организме эти энергии текут по двум нервам, по обе стороны от авадхути, тонкого срединного нерва. Тот, что слева, известен в буддийской тантре как ланана, он белого цвета, соответствует луне и воде, а тот, что справа (расана) – красный и соответствует солнцу и огню. В тантрической практике энергия попадает в центральный канал через ту или иную чакру и так освобождается.

Следовательно, тантрическая ступа – символ последовательного объединения солнечной и лунной энергий на все более высоких уровнях существования и сознания: объединения сознательного и бессознательного, разума и эмоций, медитации и действия, индивидуализма и альтруизма. Пылающая драгоценность – символ соединения белого полумесяца и красного солнечного диска, слияния солнечной и лунной энергий в их самых тонких формах, которые известны в буддийской традиции иначе, как мудрость и сострадание. Под мудростью понимается непосредственный опыт реальности, лицом к лицу, без преград и замутнений, иллюзии или заблуждения. А сострадание – всепоглощающее чувство любви ко всем живущим, а также желание помочь им в беде. Пылающая капля, слияние белого полумесяца и красного солнечного диска, мудрости и сострадания, следовательно, символизирует бодхичитту, волю к Просветлению, которая делает Бодхисаттву Бодхисаттвой, – символизирует не только ее зарождение, но и полное воплощение. Это воплощение, конечно, и есть совершенное Просветление, Просветление Будды – вершина человеческого опыта, как сияющая капля – верхняя точка, острие тантрической ступы.

1 «Махапариниббана-сутта» (пали) – единственное детальное описание последних месяцев жизни Будды, см. «Длинные проповеди Будды», пер. Мориса Уолша, с. 231-277. В «Махарапанирвана-сутре» смерть Будды вообще не описывается, она главным образом посвящена длинным толкованиям учения. См. Сангхаракшита, «Вечное наследие», Тарпа, Лондон, 1985, с. 237-248.

2 Г. В. Гюнтер, «Философия и психология Абхидхармы», Шамбала, Беркли, 1976, с. 146.

«Творческие символы тантрического буддизма?» Сангхаракшита

«Творческие символы тантрического буддизма», Сангхаракшита.

Скачать бесплатно книгу «Творческие символы тантрического буддизма»