Слово «авторитет» очень двусмысленно. В обычном смысле оно означает власть, которая осуществляется человеком на основании его поста, правового, общественного или политического положения. В этом смысле человек обладает авторитетом не благодаря своим личностным качествам, а лишь благодаря своему положению. Авторитет в этом смысле имеет мало общего с подлинной индивидуальностью. Двусмысленность начинается, когда мы говорим, например, о моральном авторитете. Здесь это слово имеет другой оттенок значения, более близкий к своему первоначальному значению (образованному от слова «автор»). Но в наши дни под авторитетом чаще понимают власть, принадлежащую человеку в силу его поста или положения, и именно этот смысл я хочу обсудить здесь.

Точная природа авторитета в этом смысле близка по сути к идее представительства от какого-то другого лица – как, например, это имеет место в случае с послом, который представляет монарха, или членом парламента или сенатором, который является представителемизбирательного округа или штата, или делегатом, который представляет торговый союз, или даже торговцем, который представляет предприятие. Во всех этих случаях человека с определенными целями наделяют властью группы или организации, к которой он принадлежит. Группа принимает то, что он принимает в качестве представителя группы, и соглашается с тем, с чем он соглашается. Власть, которой обладает представитель, – это не его собственная власть, но власть другого человека или людей, власть группы.

Примерно также обстоит дело и в случае с авторитетом. Здесь вы также обладаете властью не благодаря тому, что являетесь личностью, но благодаря посту или положению, которое вы занимаете. Конечно, ваши личные качества могут соответствовать данному конкретному положению, но власть, которой вы обладаете, происходит от положения, а не от ваших личных качеств. Другими словами, эта власть не принадлежит вам, она принадлежит определенной группе или организации, которая назначила вас на этот пост или должность.

Из этого следует важное заключение. Когда мы имеем дело с человеком, который так или иначе является представителем, или с кем-то, занимающим пост или обладающим полномочиями, мы имеем дело не с ним как с личностью, и этот человек не действует, как личность. Из этого следует еще более важный вывод. Как мы увидели, мы можем взаимодействовать с другими внутри духовного сообщества только как с личностями: если мы обращаемся с ними по-другому, духовное сообщество прекращает свое существование. Внутри контекста духовного сообщества, следовательно, мы не можем работать с другими как представителями, как с людьми, занимающими некое официальное положение. На самом деле, в духовном сообществе не может быть представителей, не может быть официальных постов, и, следовательно, вытекающего из этого авторитета.

Если мы работаем с другими как с теми, кто занимает властные посты, или как с представителями, мы не работаем с ними как с личностями и, следовательно, по факту, действуем не внутри духовного сообщества, а внутри группы. Даже в ситуации совместного организованного проживания в буддийской общине не может быть руководителей. В конце концов, кто кого нанимает?

Иногда людям нравится занимать посты, облекающие их властью, им нравится говорить от лица других. Личность будет сопротивляться такой роли как можно дольше, хотя другие могут этому воспротивиться. Например, я почти двадцать лет пробыл в Индии, и все это время у меня не было других интересов, кроме как погрузиться в суть буддизма. Следуя лишь этой цели, я совершенно перенял индийский образ жизни, до такой степени, что меня иногда принимали за индуса (иногда, но не всегда, как вы увидите). Я годами не видел ни одного европейца и не говорил с ним. Тем не менее, некоторые из индийцев, с которыми я общался, настойчиво, несмотря на мою преданность буддизму и индийскому образу жизни, относились ко мне как к англичанину и, более того, как к тому, кто так или иначе представляет Британию. В 1956 году меня не раз спрашивали: «Почему вы захватили Суэц?» Люди, которые задавали этот вопрос, видели не меня, личность, Сангхаракшиту, а только представителя Британии, и относились ко мне соответственно.

Подобные вещи в обратном порядке происходили со мной, когда я вернулся в Англию в 1964 году. Ко мне часто приходили журналисты из газет – обычно симпатичные молоденькие девушки с блокнотами и карандашами и всякими странными идеями о буддизме – и спрашивали меня как можно вежливее: «А вы верите в умерщвление плоти?» Опять же, они не видели меня, они и не пытались понять, во что я на самом деле верю. Они видели во мне представителя того, чем, по их мнению, являлся буддизм. Они совсем не осознавали во мне личности.

Общая черта представительства и обладания авторитетом – это, конечно, сила. Вы имеете власть над другими или вас наделяют силой (иногда полномочиями) говорить от лица других. У этого слова также присутствует интересный двойной смысл. Сила может означать способность – физическую, умственную или нравственную – действовать. Это может быть также сила или энергия, применяемая или применимая в работе. Но здесь мы заинтересованы в силе в значении обладания влиянием контролировать других, способности принуждать других, прямо или косвенно, физически или психологически.

Словосочетание «духовное принуждение» внутренне противоречиво. Власти в значении возможности принуждения нет места в духовном сообществе. Власть имеет место – на самом деле, она необходима, но необходима группе, и именно там ее место. На самом деле, группа основывается на власти и не может существовать без нее. Групповые вопросы – это всегда вопросы политики, политика главным образом заключается в принуждении. Духовное сообщество, напротив, не может сосуществовать с властью. Как только кто-то обретает власть, он перестает относиться к другим как к подлинным личностям. А когда это происходит, духовное сообщество прекращает свое существование.

Группа состоит из людей, чьи отношения друг с другом основаны на силе; сила – это принцип, которым управляются их отношения. Духовное сообщество, напротив, воплощает совершенно другой принцип и состоит из личностей, отношения которых построены по этому принципу. Очевидно, что в поисках этого принципа нужно обратиться к мировой религии, которая в идеале есть духовное сообщество (если сравнивать ее с этнической религией, которая по определению является групповой). В мировой религии, опять же, в идеале, не должно быть места авторитету и власти. К несчастью, это не всегда справедливо по отношению к религиям как историческим явлениям. Власть всегда стремится пробраться в них, и, как только это происходит, религия перестает быть духовным сообществом и становится группой. По-видимому, некоторые религии подверглись этому в большей мере, чем другие. Теистические религии, основанные на вере в Бога-личность, Высшее Существо, создателя и правителя вселенной, имеют склонность к более явному искажению авторитетом и властью, чем нетеистические религии, хотя и последние несут в себе следы подобных искажений.

Причина довольно проста. Определяющий момент теистической религии – Бог – не показывает себя и не говорит с обычными людьми, поэтому ему нужны представители, чтобы рассказывать людям, каких поступков он от них ждет. Пророк или божий посланник, отправленный к людям, чтобы поведать им, что делать, – такой посредник. Воплощенный Сын Божий, появляющийся в человеческой форме, чтобы сказать людям, что им делать, как жить и так далее, – еще один пример.

Представитель не только говорит нам, чего Бог от нас ждет: он также наделен божьей властью. У него есть право принуждать нас делать то, чего велит Бог, если мы не желаем сделать это по собственной воле. Поэтому ключевой вопрос здесь в том, какого именно рода существо здесь представлено? В большинстве теистических религий преставление о Боге двусмысленно, двойственно и даже внутренне противоречиво. Это попытка совместить двух разных Богов – Бога Власти и Бога Любви, Бога Природа и Бога Нравственности – в одном. Последствия этой переплавки могут огорчить того, кто верит в Бога. Если, например, самого близкого и дорогого человека убивает молния, это будет «делом рук Божьих» (такое определение все еще присутствует в английском законодательстве), поскольку молния – это часть природы, а за природой стоит Бог. Но этот Бог Природы – также и Бог Любви, поэтому вам приходится толковать вашу ужасную потерю как кару для вас и для него, ради вашего собственного блага. Это событие должно являться своеобразным выражением божьей любви. Вы ощущаете влияние силы, но вам нужно толковать его как деяние любви, то есть вам приходится убеждать себя в том, что это деяния любящего Бога.

Тогда непременно возникает вопрос: воплощают ли представители Бога оба эти аспекта Бога? Вас могут наделить властью и возможностью ее применения от лица высшего авторитета, но можете ли вы вверить кому-то свою любовь? Мы часто говорим: «Передавай ему мою любовь», но можно ли на самом деле отдать любовь, которая не принадлежит тебе? Нет, конечно, нет. Невозможно передать любовь одного человека другому. Другими словами, в то время как власть можно делегировать, любовь – это качество личности.

Представитель Бога, следовательно, не может действовать от лица Бога Любви – он может действовать от лица Бога Силы. Чтобы укрепить свой авторитет и власть, он может утверждать, что говорит от лица Бога Любви, но никакие уверения не сделают подобное возможным. Представители теистических религий всегда наделены властью, потому что это все, чем они наделены. Соответственно, теистические религии всегда являются групповыми религиями, силовыми структурами – или склонны становиться таковыми.

Это особенно очевидно в случае с христианством, особенно в случае с Римской католической церковью. Как мы уже видели, Римская католическая церковь первоначально, на заре своего существования, представляла собой подлинное духовное сообщество, называемое «экклесией», что позже стало известно как «Церковь». Вначале это было подпольное движение – в буквальном смысле, потому что, как утверждается, его члены собирались в катакомбах под городом. Постепенно это духовное сообщество первых христиан вышло на свет, и христианство распространилось в большей части Римской империи, пока в IV веке не стало официальной религией всей империи. Другие религии были запрещены, и возникли описания всяческих ересей, хотя определить, что является еретическим, а что – нет, было всегда непросто. Для того, чтобы все это сделать, Церкви пришлось взять на себя и осуществлять мирскую власть.

Согласно трем из четырех Евангений, сам Христос отвергал мирскую власть. Власть была одной из тех трех вещей, которыми дьявол искушал его в пустыне, и он отверг ее. Но Церковь не смогла последовать его примеру. Это произошло не только в силу человеческой слабости, но из-за внутренне противоречивой природы самого христианства. Ветхий Завет говорит о Боге силы, Боге войн, Боге, который побуждал своих почитателей (в данном случае детей Израиля) к избиению своих врагов. А в Новом Завете появляется Бог Любви, он учит тех, кто ему поклоняется, прощать врагов своих. Совершенно очевидно, что следовать обоим этим наставлениям одновременно невозможно. Какое выберете?

Церкви пришлось следовать Богу Власти, чтобы осуществлять принуждение, проповедуя свою веру, и таким образом она превратилась из духовного сообщества в группу, по двум взаимосвязанным причинам. Во-первых, как мы отметили, Бог нуждается в посреднике, который будет толковать его волю, а у любви не может быть посредников. Иногда Папу критиковали за то, что он не являлся наместником Бога Любви. Например, пьеса «Наместник», написанная в 1963 году немецким драматургом Рольфом Хохгутом, была направлена против Папы Пия XII, который отказался осудить массовые убийства евреев Гитлером, как раз по этой причине. Но подобная критика бессмысленна, поскольку наместник не может представлять Бога Любви. Он – лишь представитель Бога Власти.

Во-вторых, Церковь начала осуществлять мирскую власть, и вполне естественно, что со временем Бог на небесах должен был приведен в соответствие с ее собственной ролью в мире. Это особенно справедливо в отношении Римской католической церкви, которая считала себя наследницей политической власти Западной Римской империи. Глава Римской католической церкви, Папа, который первоначально был лишь римским епископом, со временем – через несколько веков – стал называться Викарием Христовым («Викарий» означает «наместник»). Таким образом, начиная со Средних веков и до XIX века Папы утверждали, что они – наместники божьи, и провозглашали буквально, что Бог наделил их правом полного контроля над королями и князьями. Иногда они действительно собирали армии, участвовали в сражениях и даже лично вели свои войска в битву. Они организовали несколько крестовых походов против мусульман и даже против несчастных альбигойцев в южной Франции. И, что самое ужасное, они создали Инквизицию, посредством которой они пытались силой утвердить единую веру.

Не так давно Папа принес извинения за все преступления и преследования, совершенные от имени Церкви, но это нужно рассматривать главным образом как политический жест. В день пятисотлетия основания инквизиции в Испании испанских священников попросили выразить сожаление по поводу произвола этой организации, но они отказались, также по политическим причинам.

На протяжении веков тысячи и тысячи людей были жестоко замучены и уничтожены инквизицией и другими службами Римской католической церкви. В Средние века и даже после Церковь вела себя точно так же, как силовая структура наихудшего типа, и единственным местом, где сохранялись следы христианства как духовного сообщества, были монастыри. Но и там это длилось недолго. Таким образом, Римская католическая церковь – самый выдающийся пример того, как власть проникает в духовное сообщество и рано или поздно берет над ним верх. Но это случилось и в случае с другими религиями, включая буддизм, хотя и не далеко не столь явно.

Однако внутри духовной общины некоторые люди являются личностями в большей мере, чем другие, но они используют свой опыт и даже естественный авторитет не для того, чтобы властвовать над другими людьми, и даже не для того, чтобы навязывать им свое видение, но для того, чтобы помогать им развиваться как личностям. Но если духовное сообщество – не силовая структура, на чем оно держится? Очевидно, что, если принцип управления в группе основан на силе, принцип, воплощенный в духовном сообществе – это любовь. Однако слово «любовь» предательски двусмысленно, поскольку то, что называют любовью, слишком часто также является формой проявления власти. Подходящее слово на пали – метта (майтри на санскрите). Это слово обычно переводят как «дружелюбие», но это дружелюбие, поднятое на высочайший доступный пониманию уровень насыщенности, своего рода предельное дружелюбие. Такое дружелюбие практикуется и ощущается только подлинными личностями, только членами духовного сообщества. Когда мы ощущаем метту по отношению к другим, мы видим в них личность и относимся к ним соответственно. Важность метты отражает тот факт, что большинство буддистов регулярно и систематично развивают ее в форме практики медитации, метта-бхаваны.

Метту нельзя выразить с помощью жестокости, подавления или авторитета. Такое использование силы может быть совершенно необходимо в самых разных ситуациях, но такие ситуации по самой своей природе не могут проявиться внутри духовного сообщества. Каждая личность сама видит, что нужно сделать в любой конкретной ситуации – или для того, чтобы увидеть это, ей достаточно дружелюбного намека, – и, видя это, с радостью делает.

Можно пойти еще дальше и просто сказать, что положительные эмоции в целом являются сердцевиной духовного сообщества: не только метта, но также каруна (сострадание), мудита (сорадование добродетелям и счастью других) и упекша (мир или равностность), а также шраддха (вера и преданность). Духовное сообщество воплощает все эти очищающие, возвышающие и оживляющие эмоции.

Но даже тогда чего-то не хватает. Есть метафизическое или запредельное измерение, которое также должно присутствовать, чтобы духовное сообщество продолжало существовать. Главные принципы, управляющие духовным сообществом – это маха-майтри, великое дружелюбие, и маха-каруна, великое сострадание: сострадание или мудрость, неотделимые от праджни, запредельной мудрости. Другими словами, принцип управления духовным сообществом – как раз то, что мы называем бодхичиттой, космической Волей к Просветлению⁴⁰, отраженной в сердцах и умах всех личностей, которые составляют духовное сообщество.