Далее приходит черед того, что мы иногда называем «собственно медитацией». Внимание отвлечено от органов чувств, от внешнего мира. Энергии сосредоточены внутри, объединены, интегрированы. Затем, на этой второй стадии, энергии начинают подниматься, и постепенно растет уровень сознания в целом, уровень существования в целом. Человек уносится выше, прочь от своего обычного физического тела, прочь от обычной, физической, материальной вселенной, которую он знает. Человек возвышается в своем внутреннем опыте до все более высоких состояний или состояний «сверхсознания».

По мере того, как человек становится все более и более сосредоточенным, более и более спокойным, более и более блаженным, мир отодвигается дальше и дальше. Даже активность ума угасает, пока не остается только покой и тишина, в которой человек начинает смотреть внутренним зрением и слышать внутренним слухом. Эти состояния сверхсознания известны в буддизме как четыре состояния дхьяны. Это «собственно медитация» – не просто объединение психофизических энергий, но поднятие их на еще более высокий уровень сознания и бытия, так что человек живет в другом мире и на самом деле является другим человеком, по крайней мере, в какой-то степени.

И, наконец, наступает черед медитации в высочайшем смысле: созерцания – обращения этого единого, возвышенного состояния существования в направлении Необусловленного, самой реальности. Человек видит ее или, по крайней мере, видит ее проблески, и он начинает двигаться по направлению к ней, течь к ней, притягиваться к ней. Его единое, возвышенное сознание начинает вступать в контакт со всем самым высоким и низким в существовании, бытии и сознании.

Медитация на втором этапе Трехчленного пути состоит из того, что я называю «сосредоточением» и «собственно медитацией»: она не включает созерцание, которое, хотя его обычно практикуют в контексте медитации, на самом деле принадлежит третьему этапу пути, этапу мудрости. Медитация – это промежуточное состояние на духовном пути, в котором действуют обе силы притяжения: сила обусловленного и сила Необусловленного. Это объясняется двумя вещами.

Первое объяснение – легкость, с которой мы иногда падаем с высот медитации прямо в пучину мирских забот. У большинства людей, практикующих медитацию, так или иначе, был такой опыт. Мы наслаждаемся тем, что кажется действительно прекрасной медитацией. Мы можем начать думать, что действительно чего-то добились. Мы можем даже подумать, что наконец-то добились своего в духовном смысле. После всех этих попыток мы наконец здесь, мы окружены этими приятными переживаниями, плывущими вокруг нас, как голубые и розовые облака. Мы думаем: «Это чудесно, это останется со мной на всю жизнь, навсегда. Я здесь, я буду плыть в этих облаках вечно. У меня больше не будет проблем, не будет забот. Наконец-то я попал сюда!»

Но что происходит? Спустя несколько минут – не часов, не дней, не недель, а минут – нас захлестывает то, что можно описать только как крайне неискусные состояния ума. И не только это: мы вдруг обнаруживаем, что ведем себя в соответствии с этими крайне неискусными состояниями ума спустя лишь несколько минут после того, как блаженно плыли на прекрасных облаках. Так мы колеблемся между подъемами и падениями. Иногда мы ощущаем себя, так сказать, в обители богов и думаем: «Я хочу посвятить всю свою жизнь медитации», – а через минуту мы в самой пучине.

Когда это происходит, вполне естественно возникает вопрос, а стоит ли этого на самом деле медитация. Подобные мысли нужно простить себе: «Я прилагаю все эти усилия, расправляю крылья, недолго парю… и вдруг мои крылья почему-то гнутся и ломаются! Я обнаруживаю, что снова лежу на земле, и у меня осталось лишь несколько сломанных перьев. Стоит ли это того? Если бы я мог подняться и остаться там, возможно, это того бы стоило, но подняться туда лишь для того, чтобы снова рухнуть – это обманывает все мои ожидания». Мы начинаем сомневаться, а возможно ли вообще духовное продвижение. Может, мы просто обманываем себя? Может, нам суждено всегда вот так метаться между взлетами и падениями?

Необязательно. Все эти проблемы возникают из-за притяжения обусловленного, от которого мы можем освободиться на третьем этапе пути. Но до тех пор мы можем упасть в любой момент, с любой высоты, независимо от того, сколько времени мы потратили на медитацию. Возможно, мы оставались там пару часов или даже целую неделю, но это ничего не меняет – мы падаем столь же легко.

В Индии существует множественно историй о подобных вещах, обычно это истории об индийских риши. Нам рассказывают, что тысячи лет назад такой-то риши отправился в Гималаи и провел тысячи лет в медитации – медитируя в пещерах, медитируя в лесных чащах, медитируя в местах затворничества, медитируя на снежных вершинах и забыв обо всем остальном. Есть чудесные истории о том, как борода риши выросла на мили и мили и покрыла все окрестности, а другой риши был столь безразличен ко всему окружающему, что продолжал медитировать даже тогда, когда пришла колония муравьев и построила на нем огромный муравейник.

Но, конечно, рано или поздно каждому риши приходится заканчивать свою медитацию, или, по крайней мере, он решает ее прервать – и что происходит тогда? Как только риши выходит из медитации, спускается с горы или выбирается из леса, он встречает нимфу, небесную деву, и уже через несколько минут, несмотря на тысячи лет медитации, поддается ее соблазнам и оказывается там, где начинал.

Что означают эти истории? Все они означают одно и то же. Они означают, что медитации недостаточно, если дело касается духовной жизни. Она может вести вас только до определенной поры. Но, хотя ее недостаточно, она все же необходима. Это основа развития мудрости, точно так же, как искусные действия – основа для развития медитации. Если нравственность – стартовая площадка для ракеты, то медитация – это, можно сказать, первая ступень ракеты, которая запускает вторую ступень, когда ракета достигает определенной высоты. Эта вторая ступень ракеты – безусловно, мудрость.

Поэтому медитация необходима, поскольку только с помощью медитации можно обрести мудрость. Нужно достичь определенного уровня медитации и удерживаться на этом уровне, если это возможно, по крайней мере, на какое-то время, а затем пытаться развивать мудрость. Когда мудрость развита, опасности больше нет, и вы больше не подвластны гравитационному притяжению обусловленного.

Итак, это одно объяснение того факта, что на этапе медитации действуют обе силы притяжения. Другое объяснение этому – то, что, если мы медитируем довольно успешно некоторое время, мы иногда ощущаем, что вот-вот соскользнем в бездну или нас унесет огромный поток, быстро и мощно текущий в нас и вокруг нас. В такие времена мы обычно ощущаем, даже смутно, зачастую не подозревая об этом, гравитационное притяжение Необусловленного. Но что обычно происходит? Когда мы начинаем ощущать это притяжение, когда мы начинаем ощущать, что движемся, соскальзываем, уносимся, мы обычно сопротивляемся. Мы обычно стремимся назад. Это происходит потому, что мы боимся. О да, мы можем сказать, что желаем нирваны, желаем Просветления, но когда это происходит на самом деле, мы не хотим, чтобы нас куда-то унесло. Мы не хотим потерять себя.

Это напоминает мне историю о японской старухе, преданной буддистке. Она привыкла ходить в храм Амитабхи, Будды Бесконечного Света, который управляет Чистой землей, где вы, согласно буддийской традиции Японии, перерождаетесь после смерти, если читаете его мантру. Она ходила в этот храм и молилась ему каждое утро, совершая множество поклонов и взывая: «О Владыка, о Амитабха, о Будда Бесконечного Света и Вечной Жизни, пожалуйста, забери меня из этого жалкого мира, полного бед и печалей! Дай мне умереть сегодня и переродиться в твоей Чистой земле. Именно туда я хочу отправиться, чтобы день и ночь находиться в твоем присутствии, слышать твои учения и достичь нирваны». Так, проливая слезы, она с большой искренностью молилась каждое утро, а иногда и по вечерам.

Какой-то монах в храме подслушал ее молитвы и рыдания и подумал: «Что ж, посмотрим». В этом храме, как и во многих других храмах Японии, было огромное изображение Будды высотой около тридцати футов. Когда старуха пришла в следующий раз, монах спрятался за изображением. Как только она зарыдала: «Владыка, забери меня сейчас, позволь мне переродиться в твоей Чистой земле. Забери меня! – монах выкрикнул из-за изображения громким гулким голосом, – Я заберу тебя сейчас». При этих словах старуха подпрыгнула от ужаса и выскочила из храма. И, убегая, она крикнула изображению: «Разве Будда не может позволить мне маленькую шутку?»

Мы говорим, что хотим достичь Просветления, и совершенно искренне утверждаем, что именно для этого мы медитируем. Но как только мы начинаем ощущать это притяжение, ощущать, что нас уносит поток, что мы вот-вот потеряем себя, мы отступаем. Подобно той старой женщине, мы боимся. Мы не хотим себя терять. Но именно это мы должны научиться делать, будь это в медитации или в любом другом аспекте духовной жизни. Мы должны научиться отпускать. Это самая трудная вещь в мире: просто научиться отпускать. Если хотите, нам нужно сдаться – не в обычном, повседневном смысле этого выражения, но скорее в духовном смысле. Если пользоваться религиозным языком, мы просто должны покориться Необусловленному.