Природа, функция и ценность Пяти духовных способностей теперь нам вполне ясна, их внутренние связи определены, и мы можем использовать их в качестве принципа для схематизации школ Махаяны. Мы уже упоминали, что и по отдельности, и в совокупности эти способности проявляются в двух аспектах, так что их можно одновременно рассматривать с двух точек зрения. Прежде всего, они – ментальные факторы (четасика), которые даже в самой зачаточной и неразвитой форме должны удерживаться в равновесии, если мы стремимся к дальнейшему духовному продвижению, а, воплотившись в совершенной полноте, становятся равнозначны Просветлению. Во-вторых, это разные методы, посредством которых развиваются сами эти ментальные факторы, и они составляют, по сути, весь корпус учений Будды, которые, на самом деле, состоят исключительно из таких методов. Следовательно, обладая субъективным и психологическим аспектом, равно как и объективным и методологическим, Пять духовных способностей обнаруживаются не только в отдельном ученике – на самом деле, в зачаточной форме они присутствуют во всех человеческих существах – но и в Дхарме в целом. Буддизм содержит в себе интеллектуальные и эмоциональные, пассивные и динамические элементы, и, подобно отдельному человеку, ему иногда трудно относиться к каждому из элементов должным образом, одновременно удерживая все их в состоянии равновесия. Что касается Изначального учения, равновесие между его различными аспектами и элементами непременно было абсолютным, поскольку оно было творением Просветленного и, следовательно, совершенно уравновешенного ума. Любая видимость нарушения равновесия возникает в силу преобладания того или иного недостатка в умах учеников. Если учение подчеркивает, к примеру, важность рвения, мы не должны делать вывод, что, согласно этому учению, рвение важнее сосредоточения: человек, которому оно изначально было адресовано, был особенно склонен к пороку лености. Однако позднее, по мере того, как те или иные аспекты Дхармы, соответствующие определенному моменту, были развиты и доведены до логического завершения, равновесие Изначального учения было нарушено, и стали появляться различные школы буддизма, каждая из которых со временем стала уделять больше внимания определенной духовной способности и подчеркивать важность ее развития. Поскольку существуют две пары способностей, равновесие в которых может быть нарушено, в Махаяне мы обнаруживаем четыре основные традиции, четыре основные школы, составляющие ядро отдельных разновидностей школ. Способность осознанности, поскольку она не может дойти до крайности и, следовательно, не нуждается в уравновешивающей способности, не могла привести к созданию собственной школы. Она представлена в истории буддизма различными синкретическими движениями, которые время от времени пытались вернуть различные школы к гармонии.

Применяя наш принцип схематизации детально, мы обнаруживаем, что, согласно способностям мудрости, веры, сосредоточения и рвения, в Махаяне существуют интеллектуальные, склонные к поклонению, медитативные и подчеркивающие действие движения. Эти четыре движения со временем кристаллизировались в четыре основные школы буддизма Махаяны, а именно:

1) Школа новой мудрости (Мадхьямакавада)^¹;

2) Буддизм веры и поклонения;

3) Буддийский идеализм (Йогачара-Виджнянавада);

4) Тантра или «магический» буддизм.

Уже в самом начале, пытаясь описать эти школы и их разновидности, мы должны подчеркнуть, что это не секты, как они существуют, к примеру, в христианстве и исламе. Секта – это религиозное объединение, которое подчеркивает исключительность членства, поэтому принадлежность к ней автоматически обозначает отсутствие принадлежности к другой подобной организации; секта утверждает более или менее однозначно, что лишь она единственно верно толкует писание и обладает монополией на средства освобождения. За исключением, может быть, одного или двух случаев в Японии, школы Махаяны никогда не впадали в такие крайности. Хотя каждая сосредоточивалась на развитии определенной духовной способности, они не утратили связь друг с другом. В Индии последователи различных школ, по-видимому, часто жили, учились и учили рядом, в одном и том же монастыре. Ученик и учитель не всегда принадлежали к одной и той же школе. Даже в наши дни прославленные учителя, такие, как Нагарджуна и Асанга, включаются в число патриархов не одной школы, а нескольких. Все эти факты подтверждают, что школы Махаяны не являются взаимоисключающими. Как вера нуждается в уравновешивании мудростью, а сосредоточение – рвением, так и интеллектуальность Мадхьямаки без веры Дзёдо, безмятежность ума Йогачары без динамизма Тантры кажутся односторонними и неполными. Буддизм – единоецелое, иемунужноследоватькакцелому. По тем же причинам, по которым мы должны одновременно развивать все духовные способности и не сосредоточиваться на развитии лишь одной, ученику требуется быть последователем не единственной школы, а всех школ сразу. В контексте ортодоксального христианства и ислама подобная идея может показаться чистой фантастикой. Нельзя быть одновременно католиком и методистом, поскольку христианство разделено на множество взаимоисключающих сект. Однако буддизм Махаяны разделяется на взаимодополняющие школы. Мадхьямака, Йогачара, буддизм поклонения и Тантра – полностью развившиеся и совершенно развитые формы зародышевых элементов, содержавшихся в Изначальном учении. Если Махаяна – полностью распустившийся цветок буддизма, то его четыре школы представляют собой четыре лепестка цветка, а способность осознанности – его чашечку. Подобно тому, как человек, видящий отдельный лепесток, никогда не сможет оценить красоту розы, так и тот, кто изучает доктрины и следует практикам только одной школы, игнорируя остальные, не сможет понять Махаяну.

Хотя лепестки розы (если развивать это сравнение дальше) на первый взгляд и отличаются друг от друга, они все же распускаются в согласии с одним и тем же законом роста. Сначала они раскручиваются из бутона, затем распрямляются и, наконец, распускаются. Подобно этому, все четыре школы проходят три вполне определенных этапа развития. На первом этапе они утверждают себя догматически^², с точки зрения какой-то определенной духовной способности, как Дхарму или некий аспект Дхармы. На втором этапе мы находим попытки философской систематизации. И, наконец, наступает схоластический этап. Каждый этап, в каком-то смысле являясь развитием предыдущего, в то же время является упадком по отношению к нему. В то время как на первом этапе точка зрения школы интуитивна и запредельна, на втором она основывается на философии, а на третьем этапе становится чисто рациональной и логической. С каждым этапом связан отдельный вид литературных сочинений: сутра, шастра, тика или вьякхья.

Сутра – это проповедь, обычно весьма и весьма длинная; она, как утверждается, была преподана самим Буддой или великим Бодхисаттвой, чьи слова вдохновлены Буддой. Старейшие из этих сутр, по крайней мере, их древнейшие разделы, примерно соответствуют времени записи тхеравадинской палийской Типитаки (около 80 г. до н. э.), и, следовательно, о них можно с равной долей уверенности утверждать, что они представляют собой изначальное послание буддизма. Большинство сутр Махаяны передаются не Буддой-нирманакаей, а самбхогакаей, а собрание слушающих состоит не только из богов и людей, но из бесчисленных Бодхисаттв и их свит. Местом действия (если оно не происходит на Гридхракуте или Горе Коршунов в Раджагрихе, где были произнесены и многие хинаянские проповеди) становится некий райско-трансцендентный мир за пределами времени и пространства. Здесь не действуют естественные законы, и учение сопровождается примерами чудес, имеющих глубокий символический смысл. Способ наставлений в сутрах в целом интуитивен: Будда говорит напрямую из глубины своего собственного сокровенного запредельного опыта. Иногда он пребывает в молчании. Почти нет попыток аргументации: ведь Будда стремится не убедить умы своих слушателей, а пробудить их запредельную интуицию. Средством для этого часто становятся метафоры, сравнения и притчи. Очень часты повторы, посредством которых главные моменты проповеди глубже и глубже вгоняются в сознание ученика. Именно это во многом приводит к необычной, на первый взгляд, длине сутр и небрежности их литературной формы. Читать эти сутры или слушать, как их читают, – уникальный, незабываемый опыт. Каждая школа черпает вдохновение и поддержку из какой-то одной сутры или группы сутр, которые вследствие этого становятся объектом особого почитания. К примеру, мадхьямики полагаются на группу сутр «Праджняпарамиты», йогачарины – на «Ланкаватару» и «Самдхинирмочану», а последователи школ поклонения – на Великую и Малую «Сукхавати-вьюху» и «Амитаюр-Дхьяну». В то же время каждая школа принимает писания любой другой школы как подлинное слово Будды и чтит их соответственно.

В то время как редакторы или составители сутр в их теперешней литературной форме неизвестны, шастры – это труды исторических личностей. Шастра – это попытка суммировать (часто в форме строф, помогающих запоминанию), истолковать и объяснить учения определенной сутры или группы сутр. Хотя некоторые шастры – всего-навсего перечисление содержания сутры, другие – подлинные философские трактаты. Их стиль гораздо более туманен, чем стиль сутр, и они обращаются скорее к рациональному пониманию, нежели к интуиции. Их авторы, известные как ачарьи, не были, однако, философами в современном западном академическом смысле слова. Они были мудрецами, которые посредством духовной практики сами постигли запредельный смысл сутр и, поскольку жили в век большей утонченности, чем тот, когда проповедовал Будда, придали этому смыслу систематическое философское выражение.

Великих ачарьев, таких, как Нагарджуна, Асанга и Шантидева, часто называют Бодхисаттвами, и, даже если не брать в расчет свидетельства их трудов, скудных записей об их жизнях, дошедших до нас, достаточно, чтобы убедить нас в их запредельных достижениях. Литература шастр, очень обширная, включает не только истолкования, но и полемику. Помимо утверждения позиции собственной школы^³, каждый ачарья стремится к умалению позиций других школ, как буддийских, так и небуддийских. Это привело к росту логики, которая быстро развилась из нескольких правил спора в полноценную науку. Конфликт между школами не переходил на личности, он (пока дело касалось школ Махаяны) лишь служил примером внутренне антиномического характера интеллекта. Махаянская традиция как целое почитала всех великих ачарьев, как в равной степени Просветленных. Из того, что было сказано об отношении между сутрами и шастрами, становится очевидно, что эти великие духовные гении занимают в истории буддизма позицию не основателей школ и уж точно не основателей сект: они придали определенность и системность определенной линии буддийской традиции. Поэтому их считают вторыми по важности после самого Будды.

О тиках, вьякхьях и подобных литературных текстах стоит сказать лишь несколько слов. Это комментарии к шастрам, и, хотя они занимают по отношению к ним подчиненное положение, они необходимы для должного понимания их смысла. Хотя комментаторы обычно не считаются ачарьями, авторы этих работ часто были весьма одаренными мыслителями и писателями. Однако между авторами шастр и комментариев нельзя провести строгой черты. Комментарии писались авторами шастр, а шастры – авторами комментариев. Самый известный пример – Нагарджуна, комментирующий собственные работы. Тики, вьякхьи и другие подобные тексты отличаются бескомпромиссной преданностью принципам соответствующей школы, строго интеллектуальным подходом, жесткой логикой изложения и яростной полемикой. В трудах комментаторов детали позиции, занимаемой той или иной школой, получили полное воплощение, и вся система обрела окончательную форму.

1 В этом перечислении мы следуем доктору Конзе. Вероятно, для Тантры можно найти более подходящее определение, чем «магический».

2 Мы используем это слово без оттенка умаления, в значении «,не установленный явно формальными рациональными доказательствами».

3 Мадхьямики, строго говоря, являются исключением. См. ниже.

Обзор буддизма: школы Махаяны

Обзор буддизма: школы Махаяны, Сангхаракшита.

Скачать бесплатно книгу на PDF: «Обзор буддизма: школы Махаяны»