Хотя это может показаться странным тем, кто не способен понять ни запредельное единство буддизма, ни необходимость в одновременном развитии пяти духовных способностей, школы, которые подчеркивали приоритет простой веры в личность Будды и чистосердечного поклонения ей, исторически были связаны с Мадхьямакавадой, которая настаивала на превосходстве мудрости. На самом деле, связь между ними была столь тесна, а интеллектуальная способность так долго затмевала эмоциональную, что в Индии буддизм веры и поклонения так и не развился до такой степени, чтобы сформировать отдельную школу. Эти изменения произошли лишь гораздо позже, в Китае и Японии, где обычный буддийский монах и мирянин были в целом гораздо менее подвержены очарованию возвышенной философии, нежели их индийские братья.

Вероятно, нигде необычайная глубина духовной проницательности Нагарджуны не обнаружилась с такой силой, как в его утверждении, что для человека, серьезно решившегося вести жизнь буддиста, открыты два пути – трудный путь опоры на себя самого и легкий путь зависимости от сострадания Будд. По этой причине его считают своим первым патриархом или отцом-основателем не только мадхьямики, но и последователи Дзёдо-сю и других преимущественно или исключительно сосредоточенных на поклонении дальневосточных школ. Трудный путь опоры на себя заключается, согласно Нагарджуне, в практике Десяти Совершенств и Четырех обителей осознанности, а легкий путь опоры на другого – в простом поклонении Буддам Амитабхе и Майтрее. Из этих двух великих существ о втором говорится как о Будде лишь в качестве предсказания: на самом деле, это не Будда, а Бодхисаттва. Однако он стоит у врат Высочайшего Просветления и, согласно как Хинаяне, так и Махаяне, ныне пребывает на небесах Тушита, откуда он спустится на землю в конце нашего мирового периода для окончательного перерождения в виде человеческого существа. Достигнув Просветления под деревом, которое благодаря этому будет связано с его именем, он будет провозглашен всеми Буддами их законным наследником и с этого времени вплоть до паранирваны будет проповедовать Дхарму людям и богам. Майтрее принадлежит особая честь: это единственный Бодхисаттва, которому в наши дни поклоняются в странах Тхеравады, и по этой причине можно сказать, что поклонение идеалу Бодхисаттвы, примером которого является путь Майтреи, Любящего, будущего Будды, может быть объединяющим и гармонизирующим фактором в современном буддизме.

Амитабха, Бесконечный Свет, с другой стороны, достиг Высшего Состояния Будды неисчислимые эоны назад. Хотя большая «Сукхавати-вьюха-сутра» рассказывает, что он принес свои знаменитые сорок девять обетов под руководством Будды Локешварараджи, который, согласно этому тексту, был восемьдесят первым в последовательности до Дипанкары, само имя Амитабхи не включается ни в один из списков нирманакай или «земных» Будд. Это чисто запредельная фигура. Ставший объектом поклонения в Индии, Непале, Тибете и Монголии в качестве одного из пяти главных самбхогакай Будды, он быстро превратился в Китае и Японии в высшее воплощение самой дхармакаи, превзошел всех соперников и включил в себя все качества совершенства. Для поклоняющихся ему Амитабха – не один Будда из многих, даже не первый среди равных, а само состояние Будды в самой прекрасной и восхитительной форме, доступной человеческому сердцу. Он – мудрость и сострадание не только в полном воплощении, но и в преизбытке этих качеств. Он – самый возвышенно-запредельный, он присутствует в нашей глубочайшей сути. В нем абсолютная реальность проявляется как Высочайшая Красота Бесконечной Любви. Поэтому вокруг него постепенно сосредоточивались все лучи поклонения, которые до этого распространялись на множество Будд и Бодхисаттв, пока не сошлись в сияющем фокусе любви и обожания миллионов сердец дальневосточных буддистов.

Однако, как полагают западные ученые, Амитабха – это миф, вероятно, берущий начало в Центральной Азии или Иране. Какие существуют исторические свидетельства того, что он когда-либо существовал? Такое отношение не принимает в расчет разницы между эмпирической истиной рассудка и поэтической истиной воображения. Не имеет значения, жил ли когда-либо Будда на земле. Действительно имеет значение, жизненно важно то, какой идеал миф, если это на самом деле миф, должен отобразить, духовное учение, которое он воплощает. Мы не должны забывать, что Амитабха – это главный объект не философской системы, а буддизма веры и поклонения. Поэтому то, что нас интересует, – не попытка убедить ум, а стремление тронуть сердце. Поскольку сердце сильнее трогает миф, чем аргументы, буддизм веры и поклонения обязательно должен быть мифическим, а не историческим по форме, близким скорее к поэзии, чем к логике. Однако суть мифа – не что иное, как сама Дхарма во всей ее великолепии и полноте. Подобно тому, как диалектика Нагарджуны была переносом с догматического на логический уровень учения Будды о запредельности реальности по отношению к разуму, так и буддизм поклонения на последних этапах его развития, особенно в учениях Синрана Сёнина, является переводом всего Учения из интеллектуального модуса в эмоциональный. Другими словами, можно сказать, что буддийский идеал Махаяны был столь огромным, столь всеохватным, что никакие надежные с точки зрения науки факты не могут служить его полным и точным воплощением. Следовательно, нужно было придумать миф. Буддизм, будучи вечной вселенской истиной, воплотился в мифе космических масштабов. Не только этот мир, но и вся вселенная стала его сценой. Лишь бесконечное пространство и бесконечное время могли стать достаточно широким фоном и достаточно великолепными декорациями для постановки драмы вселенского освобождения. Если мы обращаемся к интеллекту, нашим целям служит чисто абстрактное понимание сострадания: «Будь сострадателен», – все, что нужно сказать. Но если мы обращаемся к сердцу, сострадание должно явить себя в ряде конкретных действий. Именно в силу, в первую очередь, подобных факторов мы должны искать истоки буддизма поклонения, в котором Запредельная Истина сияет не менее ярко и, определенно, более красочно, через призму космического мифа, а не концептуальных формулировок учения.

Главные источники мифа об Амитабхе и, следовательно, основные писания буддизма веры и поклонения, особенно его школ в Китае и Японии – это Большая и Малая «Сукхавати-вьюха-сутры» («Явление Земли Блаженства») и «Амитаюр-дхьяна-сутра» («Сутра медитации на Будду Бесконечной Жизни»). Краткое описание этих фундаментальных текстов, а также отсылки к нескольким религиозным трудам второстепенной важности, включая и те, что посвящены другим Буддам и Бодхисаттвам, должны предшествовать любым попыткам прояснить отличительные учения и методы этой школы.

Хотя невозможно определить дату создания большой «Сукхавати-вьюха-сутры», она появилась определенно не позднее 186 года н. э., года, когда в Лоянге умер юэчжийский монах Локаракша, который первым перевел этот текст на китайский. Поскольку литературная деятельность Локаракши продолжалась почти четыре десятилетия, а сутре потребовалось бы, по крайней мере, столетие, чтобы стать достаточно влиятельной для перевода, мы можем справедливо предположить, что оригинальный текст вряд ли был создан позже первого десятилетия первого века н. э. Палийские писания Тхеравады были впервые записаны в 80 году до н. э. Не более поколения, а, возможно, и меньше разделяет Типитаку и «Сукхавати-вьюху» как литературные творения. И то, и другое отделяют от паранирваны Учителя более четырехсот лет. Современные тхеравадины утверждают, что в этот период традиции, впоследствии записанные в Типитаке, передавались устно. Скорее всего, так и было. Но что мешало учениям, содержащимся в «Сукхавати-вьюхе», также передаваться устно? Неужели хорошая память была свойственна лишь последователям Хинаяны? Та же цепочка рассуждений, которая устанавливает «аутентичность» палийской Типитаки, может быть использована для установления подлинности не только «Сукхавати-вьюхи», но и любой другой махаянской сутры, записанной на санскрите. Если традиция могла передаваться устно более пяти веков, почему не передавать ее тысячу лет? Писания буддизма могут устоять или рухнуть только вместе. Любая попытка доказать на основе текстуального анализа, что одна группа традиций более аутентична, чем другая, скорее всего, вернется бумерангом на голову школы, которой он запущен. Кроме того, подлинность запредельного учения в самую последнюю очередь должна определяться обращением к тексту.

Еще одно указание на относительно раннее происхождение текста большой «Сукхавати-вьюха-сутры» содержится в ее прологе. Здесь читатель палийских и санскритских писаний обнаруживает себя на знакомой территории. Благословенный пребывает в Раджагрихе, на священной Горе Коршунов, а вместе с ним – великое собрание из 32000 бхикшу, и все они, кроме Ананды, – архаты. Присутствуют также многие наделенные благородным умом Бодхисаттвы, возглавляемые Майтреей. Тот факт, что тридцать один ученик-архат упоминается по имени, в то время как среди Бодхисаттв выделяется лишь их лидер, является еще одним свидетельством древности этой сутры. Видя, как сияет лицо и тело Татхагаты, яркие, подобно осенней луне или только что отлитому золоту, Ананда спрашивает его, пребывает ли он в запредельном состоянии Будды и созерцает ли Татхагат прошлого, настоящего и грядущего. После короткого диалога, в ходе которого Благословенный подчеркивает редкость появления Будды в мире, он открывает Ананде и всему собранию объективное содержание своего созерцания. В этот момент знакомая почва уплывает из-под ног. Раджагриха и Гора Коршунов исчезают, и мы оказываемся посреди безграничного простора духовной вселенной. Мы перешли из времени в вечность, из мирского в запредельное, и с этих пор событиями управляют не естественные, а духовные законы. История осталась позади: начинается великий Миф.

Во времена Будды Локешварараджи, восемьдесят первого после Дипанкары, жил монах по имени Дхармакара. Однажды этот монах, произнеся слова поклонения и хвалы Будде Локешварарадже, решил в его присутствии стать Буддой и попросил Локешварараджу описать ему качества идеальной земли Будды. Тогда Татхагата Локешварараджа провел целый коти лет, объясняя Дхармакаре превосходство и совершенства земель Будды, принадлежащих 8100000 ниютам коти Будд. Получив наставления, которых просил, Дхармакара провел пять кальп, мысленно сосредоточивая превосходные и совершенные качества всех земель Будды, описанных Локешварараджей, в земле Будды, в восемьдесят один раз неизмеримее, благороднее и превосходнее. Затем он еще раз проявился перед своим учителем, срок жизни которого составлял сорок полных кальп, и попросил его выслушать, каковы его обеты и какова, когда он станет Буддой, будет его земля Будды. Сорок восемь^¹ обетов, которые следуют за этим, составляют сердцевину «Сукхавати-вьюха-сутры» и основу учения Чистой земли. Самый важный из них – восемнадцатый, который Генко, учитель Синрана, основателя школы Дзёдо-Синсю, назвал «Царем всех Обетов». Ничуть не менее важен и двадцатый. Нанджио переводит их с китайского перевода Сангхавармана так:

18. Когда я обрету состояние Будды, если те существа, которые в десяти направлениях, поверят в меня с чистыми мыслями, пожелают родиться в моей земле и, скажем, десять раз подумают обо мне (или повторят мое имя) – если они не родятся там, да не обрету я совершенное знание – за исключением тех, кто совершил пять смертных грехов и говорил дурное о благом Законе.

20. Когда я обрету состояние Будды, если те существа, которые в десяти направлениях, услышав мое имя, устремят свои мысли к моей земле, заложат корни заслуги (или приготовят свое собрание заслуг), приведут их к зрелости своими чистыми мыслями и пожелают родиться в моей земле – если они не получат (желаемого), да не обрету я совершенное знание^².

Условная форма, в которой излагаются не только эти, но и оставшиеся из сорока восьми обетов, необычайно важна. Когда далее в сутре Ананда спрашивает Будду, достиг ли Дхармакара к тому времени Высочайшего Просветления, и, если так, ушел ли он или все еще живет, Благословенный отвечает, что Дхармакара действительно достиг высочайшего совершенного знания и в качестве Татхагаты Амитабхи проповедует Дхарму на Западе, в Сукхавати, земле Будды, которую он устроил в согласии со своими обетами. Поскольку Амитабха, будучи Дхармакарой, поставил достижение совершенного знания в зависимость от нашего перерождения в Сукхавати, как только мы повторим его имя десять раз и так далее, и поскольку, согласно сутре, он уже Просветлен, с временной точки зрения это означает, что нам нужно лишь принять его имя, чтобы переродиться в Земле Блаженства, а с точки зрения вечности – что мы уже пребываем там. Причина, по которой духовная жизнь последователя Синсю сосредоточивается вокруг обетов Амитабхи, вероятно, теперь стала более ясной. Однако мы отложим дальнейшую интерпретацию этой части мифа до следующего раздела, а пока вернемся к истории, рассказываемой в сутре. После принесения сорока восьми обетов и получения чудесного подтверждения того, что он станет Буддой, Дхармакара выполнял обязанности Бодхисаттвы сто тысяч ниют коти лет. Здесь составители сутры вставляют прекрасное описание пути Бодхисаттвы, суть которого состоит в следовании Трехчленному пути Нравственности, Медитации и Мудрости. Рождены ли мы в бедности или богатстве, красоте или уродстве, знатности или унижении, это является результатом действий, совершенных в прошлых жизнях: это аксиома буддизма. Дхармакара выполнял обязанности Бодхисаттвы столь хорошо, столь велики были накопленные им заслуги, что, где бы он ни рождался, богатства поднимались к нему из-под земли, дыхание его распространялось, как аромат, превосходящий сандаловое дерево, а голова утопала в благоухании лотосов. Еда и питье спускались с пальмовых деревьев к нему в руки. Все это лишь служило прообразом того Рая, который благодаря добродетельности своих благих деяний он однажды должен был сотворить.

Затем идет указанный эпизод, в котором Будда говорит Ананде, что Дхармакара достиг Просветления как Татхагата Амитабха. Далее Благословенный провозглашает, что свет и жизнь Амитабхи бесконечны, и добавляет рассказ о том, что десять кальп прошли с тех пор, как он возвысился и пробудился к высочайшему совершенному знанию. Затем следует описание Сукхавати, Земли Блаженства, которое можно поставить в один ряд с самыми великолепными примерами описательного текста описательного письма во всей мировой литературе. Небесный Иерусалим в Книге Откровения тускнеет и меркнет в сравнении с ним. Сукхавати, населенная исключительно богами и людьми, представляется как огромная равнина, «ровная, как ладонь», лишенная гор. По всем сторонам растут драгоценные деревья, и вся земля Будды окружена золотыми сетями и повсюду покрыта лотосовыми цветами, сделанными из драгоценностей. Некоторые драгоценные лотосы достигают окружности в десять миль, и из каждого исходят тридцать шесть тысяч коти лучей, и в каждом луче сидит Будда цвета золота и проповедует Дхарму. Великие реки, которые протекают в Сукхавати, достигают ширины в пятьдесят миль и глубины в двенадцать миль. На их ароматных водах плавают группы цветов, украшенных драгоценностями. Музыка, творимая их водами, напоминает уму о глубочайших принципах Дхармы. Все, кто рождается в Сукхавати, не испытывают недостатка в изысканнейшей пище, ароматах, музыкальных инструментах, многоцветных одеяниях и великолепных дворцах, как только они этого пожелают. Шесть раз в день дуют ветра, и дождь приносит ароматные цветы, которые покрывают всю землю Будды на глубину в семь саженей. В Сукхавати нет огня, солнца, луны, звезд или тьмы; она залита невообразимым сиянием, которое не растет и не убывает. Такова вкратце Земля Блаженства – хотя сжатое описание не может по достоинству передать светящуюся яркость описания ее совершенств, приводимых в тексте. Те, кто рождается там, говорит Будда Ананде, не могут не прийти к Просветлению, они непременно со временем обретут Нирвану.

Провозгласив, что восхваления Сукхавати можно совершать бесконечно и что имя Амитабхи превозносится Буддами всех направлений, равными числу песчинкам в реке Ганг, Благословенный заявляет, что тем, кто устремится к перерождению в его Земле Блаженства или будет медитировать на него, Амитабха явится в окружении собрания бхикшу во время смерти. Затем следует ряд строф, восхваляющих Амитабху, и дальнейшее описание Сукхавати. В ходе этого описания появляются имена Авалокитешвары и Махастхамапрапты, двух великих Бодхисаттв, особо ассоциируемых с Амитабхой. Великолепная фантасмагория, наделенная глубоким философским смыслом, какими изобилуют сутры Махаяны, открывается нам. Поклонившись по наставлению Будды в западном направлении с руками, полными цветов, Ананда выражает желание увидеть Амитабху, после чего Будда испускает с ладони луч света, который освещает не только его землю, но и все другие Земли Будд вселенной. В этом свете не только Ананда, но и каждый живущий ясно видит Амитабху и его свиту Бодхисаттв Земли Блаженства, а они в Сукхавати ясно видят Будду Шакьямуни и весь мир Саха. Спросив Бодхисаттву Аджиту (другое имя Майтреи), видит ли он прекрасные сады, реки и лотосовые озера Сукхавати и есть ли разница между богами, называемыми Паранирмитавасавартинами, и людьми в мире Сукхавати, Благословенный объясняет, что существа, чудесным образом рожденные в Сукхавати и появляющиеся со скрещенными ногами на распустившихся лотосовых цветах, – те, кто твердо верит в Амитабху, а те, кто пребывает в закрытых чашечках таких цветов, испытывали некоторое сомнение. Лишь спустя 500 лет, когда лотос распустится, они смогут услышать и увидеть Амитабху. В заключение Будда предостерегает Аджиту от сокрытия сомнений, говорит ему, сколько коти Бодхисаттв переродится в Сукхавати из каждой земли Будды и, что типично для окончания сутр Махаяны, увещевает его проповедовать этот текст, «Сукхавати-вьюху», всему миру, в том числе и богам. Те, кто, с восторгом услышав ее, читает ее, повторяет, учит ей других, переписывает ее и поклоняется ей, непременно совершают множество благих деяний. Наконец, Будда произносит несколько стихов, и составитель говорит нам, что, пока произносилось это изложение Дхармы, бесчисленные существа достигли каждого из этапов Запредельного Пути, вся мировая система сотряслась и случились различные чудеса. Боги и люди рукоплескали речи Татхагаты.

Малая «Сукхавати-вьюха» составляет лишь одну восьмую от длины обширного текста и, вероятно, принадлежит примерно к тому же литературному периоду. В данном случае действие происходит в Шравасти, в роще Джета, в парке Анатхапиндики, где Благословенный пребывал с большим собранием Бхикшу (все они были Архатами) и многими Бодхисаттвами с благородным умом. Присутствовало также великое множество небесных существ. Обращаясь к Шарипутре, своему главному ученику-архату, Бхагават говорит, что на западе есть мир под названием Сукхавати, земля Будды Татхагаты Амитаюса (Бесконечный Свет – имя Амитабхи). Помимо того, что оно гораздо менее детально, описание Земли Блаженства, которое следует за этим заявлением, несколько отличается от того, что приводится в большой «Сукхавати-вьюха-сутре»: она не ровная, а украшенная террасами. Однако с точки зрения учения есть также одно очень большое и важное различие. Большая сутра учит, что перерождение в Земле Блаженства, по крайней мере, частично зависит от накопления заслуг. Это открыто отвергается в ее кратком эквиваленте. Владыка говорит Шарипутре:

«Существа не рождаются в этой земле Будды Татхагаты Амитаюса в награду и в результате благих деяний, совершенных в этой настоящей жизни. Нет, какой бы сын или дочь семейства ни услышали имя Благословенного Амитаюса, Татхагаты, и, услышав, сохранили его в уме и с неотвлеченными мыслями удерживали его в уме одну, две, три, четыре, пять, шесть или семь ночей, то, когда этот сын или дочь семейства приблизятся к смерти, Амитаюс, Татхагата, окруженные собранием учеников и сопровождаемый множеством Бодхисаттв, предстанет перед ними в час смерти, и они покинут этот мир с безмятежным умом. После смерти они родятся в мире Сукхавати в земле Будды того же Амитаюса, Татхагаты».

(Малая «Сукхавати-вьюха-сутра», 10. Перевод Макса Мюллера)^³.

Это учение – не антиномианизм, за который его можно ошибочно принять сначала. Оно лишь стремится утвердить совершенное различие между мирским и запредельным. Реальности нельзя достичь посредством серии приращений к нереальному. В конечном счете, освобождение зависит от прорыва во вселенную фактора, который противостоит нашему сознанию эго в качестве Другой Силы. О значении этого глубокого учения мы более подробно поговорим позже.

«Амитаюр-дхьяна-сутра», третий из трех основных текстов дальневосточного буддизма поклонения, занимает в учении положение, промежуточное, соответственно, между положениями большой и малой «Сукхавати-вьюха-сутр». Он состоит из шестнадцати медитаций, которым Будда учит Вайдехи, супругу Царя Магадхи Бимбисары как средству визуализации совершенств Сукхавати, где неизвестны страдания, пережитые царицей в этом мире. Те, кто желает практиковать эти медитации, должны, во-первых, развивать трехчленную благость (поддерживая своих родителей; служа учителям и старейшинам и почитая их; с сострадательным умом воздерживаясь от нанесения вреда живым существам, а также выполняя десять благотворных деяний), во-вторых, принять прибежище в Будде, Дхарме и Сангхе, в-третьих, направить свой ум исключительно на достижение Просветления, глубоко верить в закон причины и следствия, изучать и повторять сутры Махаяны.

Первая медитация заключается в сосредоточении ума на диске заходящего солнца, пока он не будет виден с равной ясностью, открыты ли глаза или закрыты. Это, несомненно, форма упражнения касинья, описанного в первой главе, в разделе 17. Во второй медитации касинья – сначала вода, а затем лед. Достигнув отраженного образа (патибхага-нимитта) льда, нужно воображать цвет лазурита. Каждая сторона этой земли из лазурита, которая разворачивается в восьми направлениях, состоит из сотен драгоценностей, каждая драгоценность испускает тысячи лучей, а каждый луч – 84000 цветов, которые, отражаясь в земле из лазурита, выглядят как тысяча миллионов солнц, так что трудно разглядеть их по отдельности. На поверхности земли из лазурита крест-накрест натянуты золотые нити, и созданные ими квадраты далее разделены драгоценными нитями. Лучи, испускаемые этими драгоценностями, образуют высокие башни, со всех сторон украшенные развевающимися флагами и музыкальными инструментами. Когда эти инструменты звучат, они испускают звуки «страдание», «нереально», «непостоянно», «не-я». Так верующий постепенно визуализирует совершенства Сукхавати. Медитации с третьей по шестую заключаются в достижении ясного восприятия составных частей Сукхавати, таких, как драгоценные деревья, драгоценные озера и драгоценные лотосы: все это нужно представлять четко, открыты глаза или закрыты. Любой, кто достигает этих уровней медитации, непременно переродится в Земле Блаженства, независимо от совершенных проступков. Пока говорит Будда, в небе появляется Амитаюс, а справа и слева от него соответственно – Бодхисаттвы Авалокитешвара и Махастхама. Их общее сияние, ярче солнца в сто тысяч раз, столь поразительно-ярко, что великие существа едва зримы. Затем Вайдехи спрашивает Будду, как существа в будущем должны медитировать, чтобы увидеть Амитаюса и двух сопровождающих его Бодхисаттв так ясно, как она видит их сейчас. Благословенный отвечает, что желающие медитировать на Будду Амитаюса должны, прежде всего, визуализировать великолепный цветочный трон. Это составляет седьмую медитацию. Затем представляется золотой образ Амитаюса, сидящего на троне. Такие же цветочные троны создаются для Авалокитешвары и Махастхамы, и соответствующие золотые образы визуализируются сидящими справа и слева от наставника. Это восьмая медитация. В девятой медитации верующий учится воспринимать телесные знаки и свет Будды Амитаюса. Сутра говорит, что те, кто медитируют на тело Будды, узрят и его ум. В десятой медитации он видит телесные знаки и свет Авалокитешвары, а в одиннадцатой медитации – Махастхамы.

Составные части всех этих визуализаций описываются с изобилием цветистых деталей. Это не просто «фонтанирующее красноречие», как считал Ф. М. Мюллер^⁴. Мы не должны забывать, что главный фокус этих текстов – не риторический, а духовный. Это особенно касается этого текста, который, как указывает название, является руководством по медитации. Земля Блаженства описывается столь зримо и подробно исключительно для того, чтобы способствовать процессу визуализации. Соответственно, Ф. М. Мюллер был совершенно не прав, когда по собственной воле изъял из своего перевода несколько фрагментов, которые показались ему «ненужными повторами»^⁵. Но в его времена едва ли можно было понять подлинное значение и функцию сутр Махаяны.

В двенадцатой медитации верующий должен представлять, что он переродился в Сукхавати и что, после того, как цветок лотоса, в котором он сидел взаперти, распускается, он может видеть Будд и Бодхисаттв, заполнивших небо, слышать звуки вод и деревьев, трели птиц и голоса многих Будд, проповедующих совершенную Дхарму. Затем, в тринадцатой медитации, он визуализирует Амитаюса, Авалокитешвару и Махастхаму вместе, в той же детальной манере, в которой он представлял их в девятой, десятой и одиннадцатой медитациях. В трех последних медитациях верующий учится воспринимать три ступени к состоянию Будды, на которых существа перерождаются в Сукхавати. Каждая ступень состоит из трех форм. Перерождение в высшей форме на высшем уровне – это результат соблюдения наставлений, развития правильного настроя ума, изучения сутр Махаяны, практики различных видов медитации и так далее. Тот, кому начертано такое перерождение, видит Амитабху и сопровождающих его Бодхисаттв во всей их славе в момент смерти, ему преподносится алмазный трон, а после смерти он перерождается сидящим на таком троне. Те, кто обладает меньшим запасом заслуг, переродятся в средней или низшей форме высшей ступени и появятся в Сукхавати, сидя на тронах из золота или золота и пурпура. Следовательно, по мере уменьшения количества заслуг окружение, в котором человек перерождается в Чистой Земле, становится менее великолепным. Тем не менее, даже те, у кого вообще нет заслуг, кто совершил пять смертных грехов (непростительных, согласно большой «Сукхавати-вьюха-сутре»), могут переродиться в низшей форме на низшей ступени к состоянию Будды, если только они повторят перед смертью десять раз мантру «Намо амитабхая буддхая», «Поклоняюсь Будде Амитабхе!» Они родятся запертыми в чашечках золотых цветов лотоса. Через десять великих эонов эти цветы распустятся, и тогда Бодхисаттвы Авалокитешвара и Махастхама, возвысив голос с великим состраданием, проповедают им во всех подробностях несамосущность всех явлений и закон искупления грехов. Следовательно, «Амитаюр-дхьяна-сутра», внешне принимая принцип кармы, ловко изменяет его до такой степени, что его действие практически останавливается. Синран довел этот процесс до логического завершения, провозгласив, что человек перерождается в Чистой Земле даже не в результате произнесения имени Амитабхи. Сострадание Амитабхи действует безусловно.

Помимо трех только что описанных сутр, которые в совокупности составляют основание дальневосточных школ поклонения, есть ряд других текстов, которые тоже слишком известны и влиятельны, чтобы опустить их даже в самом беглом обзоре писаний буддизма поклонения. Их можно разделить на два класса, согласно тому, является ли главным объектом почитания Будда или Бодхисаттва. Благодаря углубившемуся проникновению в природу Будды, которое со временем оформилось в учение о трикае, конечно, Будда Шакьямуни не мог стать главным объектом веры и поклонения в какой бы то ни было махаянской школе. В «Сукхавати-вьюхе» и «Амитаюр-дхьяна-сутре» он просто открывает Амитабху миру. Тем не менее, он получает некоторые эпитеты, исполненные страстного поклонения. Вероятно, самые поразительные из них – в «Шатапаньчашатакастотре» Матричеты, труде, который весь исполнен глубочайшей органной музыки восторга.

Акшобхья, «Невозмутимый», чья земля Будды – Абхирати, Земля Необычайно Великого Наслаждения, находится на востоке, по-видимому, был основным образом мифа наподобие Амитабхи. Согласно доктору Конзе, он упоминается довольно во многих ранних сутрах Махаяны, из чего мы можем заключить, что его почитание было широко распространено. Однако до нас дошли лишь фрагменты легенды о нем^⁶. Больше повезло Бхайшаджьягуру Вайдурьяпрабха Татхагате, Владыке Исцеления, который, как изображается в одноименной сутре, дает двенадцать великих обетов. Его почитание пользуется необычайной популярностью в странах Махаяны и в наши дни. И Акшобхья, и Бхайшаджьягуру могут считаться лишь частично успешными попытками воплотить те понятия, которые со временем нашли полное и совершенное отражение в мифе об Амитабхе. Майтрея занимает промежуточное положение, поскольку ему поклоняются то как Будде, то как Бодхисаттве. В Китае, главном центре его почитания, он обычно считается Буддой и изображается иконографически как веселый старик громадных размеров, за которого цепляются мальчишки. Это Мило-фу, также известный как «Смеющийся Будда».

Первостепенное положение среди Бодхисаттв занимает Авалокитешвара, воплощение сострадания, который ненадолго появляется уже в «Сукхавати-вьюхе» и «Амитаюр-дхьяна-сутре». На всем Дальнем Востоке он считается объектом поклонения, который уступает лишь Амитабхе. В Тибете ему нет равных. «Каранда-вьюха-сутра», обзор которой приводится в главе 15 «Истории буддийской мысли» доктора Э. Дж. Томаса, является главным источником этого мифа. Важным вторичным источником является 24-я глава «Саддхарма-пундарика-сутры». В этой главе, которая на самом деле составляет отдельный труд, Акшаямати восхваляет Авалокитешвару словами прекрасного гимна. Дальневосточный буддизм вознес материнские качества Авалокитешвары столь высоко, что этот Бодхисаттва, определенно мужского рода, со временем превратился в богиню, известную в Китае под именем Гуаньинь, а в Японии – как Кваннон, «Внимающая стенаниям мира». Самантабхадра, еще один Бодхисаттва, который появляется, главным образом, в «Гандавьюха-сутре», где он дает ряд обетов, не менее знаменитых, чем обеты Амитабхи, в Японии иногда изображается как куртизанка. Однако в Тибете, Непале и Монголии таких метаморфоз не было, вероятно, потому, что наличие Тар, группы из двадцати одной женской эманации Авалокитешвары, сделало их избыточными. Среди этих богинь наиболее популярны Белая Тара и Зеленая Тара. «Арьятара-бхаттарика-нама-штоттара-шатака-стотра», в которой Авалокита открывает Ваджрапани 108 имен Зеленой Тары, – гимн необычайной мощи и красоты. Доктор Конзе включил очень хороший перевод в свою книгу «Буддийские тексты на протяжении столетий». Другие Бодхисаттвы, занимающие важное место в буддизме поклонения – Кшитигарбха, Махастхамапрапта, Манджушри и Ваджрапани, каждому из которых соответствует своя легенда и литература.

1 В китайских переводах. Согласно санскритским текстам, дошедшим до наших дней, их сорок шесть.

2 «Священные книги Востока», т. xlix, ч. ii, с. 73-74.

3 Там же, с. 98-99.

4 Там же, с. xi.

5 Там же, с. 175.

6 «Буддизм: его сущность и развитие», с. 146.

Обзор буддизма: школы Махаяны

Обзор буддизма: школы Махаяны, Сангхаракшита.

Скачать бесплатно книгу на PDF: «Обзор буддизма: школы Махаяны»