Калимпонг расположен у подножия Гималаев в штате Западная Бенгалия, на четырех тысячах футов над уровнем моря. Здесь я прожил большую часть времени, проведенного в Индии, на протяжении четырнадцати лет почти ежедневно имея возможность видеть снега Гималаев. Калимпонг был и, хотя и в меньшей степени, все еще остается вдали от избитых маршрутов. Тем не менее, за эти годы у меня было множество посетителей. Поначалу они приезжали из не слишком отдаленных мест – Дарджилинга, Калькутты и других частей Индии, но со временем ко мне регулярно стали наведываться посетители из Европы, Америки и Австралии.

Некоторые из этих посетителей, как из Индии, так и из-за границы, оставляли после себя сильное впечатление, но немногие – столь же сильное, как один старый панджаби, который приехал из города Вардха, расположенного в самом центре Индии. Он многие годы был буддийским монахом, но в Индии был больше известен как журналист-индиец. Он часто приезжал в Калимпонг, и, будучи в городе, непременно приходил ко мне с визитом.

У него была одна черта, которая отличала его от подавляющего большинства его сограждан. Большинство индийцев склонны избегать любых физических нагрузок, но он любил вечерние прогулки и неизменно придерживался этой части своего распорядка дня, когда бывал в Калимпонге. Помимо вечерних прогулок, он также любил поговорить, и лучше всего, если ему удавалось совместить эти два вида деятельности. Но, бродя по Калимпонгу в попытках найти компанию для своих вечерних прогулок, он нашел немного желающих среди своих друзей-индийцев, и именно поэтому, поняв, что я не против прогулок, прибился ко мне. Он обычно подходил к моему дому около четырех-пяти часов вечера, и мы гуляли с ним по дорогам, петлявшим вокруг склона холма, час или два.

Со временем я стал ждать этих прогулок, поскольку он был интересным собеседником с неиссякаемым запасом анекдотов и мнений. Он совсем не был похож на смиренного монаха (для меня было тайной, почему он вообще стал бхиккху), но нужно только представить себе, как человек пятидесяти с небольшим лет, в желтом одеянии, с бритой головой, идет с тростью в руке и постоянно говорит.

От него я набирался информации об общественной жизни и политике Индии, о новых веяниях в индийском буддизме и буддийской политике, о мире людей, которые говорят на хинди, и его литературе. Среди многочисленных увлекательных историй, рассказанных этим человеком, одна произвела на меня особенно сильное впечатление в то время. Она имеет отношение к тому, что случилось в Калькутте незадолго до его очередного визита в Калимпонг, и он заговорил о ней в первую нашу прогулку, когда эта история была еще свежа в его памяти.

Он услышал ее от человека, бывшего другом обоих задействованных в ней участников, которые учились в университете Калькутты. Центральная Калькутта – в некотором роде университетский город, в котором десятки тысяч молодых людей различного происхождения собраны вместе в качестве студентов. И, как иногда случается даже в приверженной традициям Индии, молодой человек и девушка, бенгальцы, занимавшиеся наукой, влюбились друг в друга. Они вместе ставили эксперименты в лаборатории, их глаза встретились над пробирками, и так уж случилось.

Но в Индии, как и в Вероне Шекспира, путь настоящей любви никогда не бывает гладким, потому что у настоящей любви нет официального разрешения. То, что иногда затейливо называют «свободной любовью», вряд ли вообще существует. В Индии браки заключаются не на небесах, они заключаются на земле родителями и прародителями, которые предусмотрительно выбирают человека, соответствующего вам по происхождению и, что самое важное, по касте, или, если быть точным, по данной разновидности касты. В случае с этой парой даже это основное требование не могло быть исполнено, поскольку им довелось родиться в разных кастах. Следовательно, не было и речи о том, чтобы их любовь закончилась браком. Нельзя было и представить себе, что станет возможным, чтобы родители согласились на этот брак, а без согласия родителей браки в Индии не заключают.

Что им было делать? Они чувствовали, что не смогут жить друг без друга, поэтому они договорились о самоубийстве. Они решили совершить самоубийство в одно и то же время, но по какой-то причине не могли сделать этого в одном и том же месте. В назначенный день, в назначенный час юноша выполнил свою часть договора и проглотил яд – но девушка не сделала ничего подобного. Печально, но на следующий день после самоубийства ее возлюбленного люди видели, как она смеялась и болтала с другими парнями, студентами колледжа.

Я никогда не испытывал ни к кому романтических чувств, но эта история отложилась в моем уме и отдавалась эхом, пока я не успокоился, превратив ее в рассказ, который я назвал «Преданность». Он вышел не слишком удачным, поэтому так и не был напечатан, но гораздо позже, уже в Англии, мне напомнили о том, что я услышал от своего друга на той прогулке вокруг Калимпонга, определенные ситуации в личных отношениях моих друзей – иногда людей, которых я посвящал, – которые отражали тему, если не драматическое завершение, той трагической цепи событий.

Именно эта история задает мне угол зрения, под которым я хочу рассмотреть третий из шести видов отношений, которые обсуждали Будда и Сигалака: отношения между мужем и женой. Согласно «Сигалака-сутте», один из пяти способов, которыми муж и жена должны «служить» друг другу – не быть неверными, и именно верность станет темой нашего обсуждения. Я не предлагаю основательного или даже систематического изучения этого вопроса – я лишь хочу собрать воедино несколько наблюдений. Помимо того, что я хочу высказать свое мнение о природе отношений между мужем и женой (или их современными эквивалентами), я хочу исследовать тему верности, поскольку – возвращаясь к нашей прежней теме – чем больше я об этом думал, тем больше приходил к выводу, что верность должна быть одним из качеств того, что я называю подлинной личностью, – то есть того, кто пытается стать подлинным человеческим существом.

Насколько я понимаю, все различные виды верности можно отнести к одной из трех основных групп: верность себе, верность идеалам, верность другим людям. Вероятно, можно выделить верность данному слову в четвертую группу, но, возможно, лучше всего считать ее аспектом верности себе, хотя очевидно, что она также подразумевает и верность другим. Верность себе можно также описать как подлинность по отношению к себе, как в знаменитом совете Полония своему сыну Лаэрту в «Гамлете» Шекспира:

Но главное: будь верен сам себе;
Тогда, как вслед за днем бывает ночь,
Ты не изменишь и другим⁸³.

Верность себе

Быть верным себе – значит постоянно действовать, говорить и думать в соответствии с лучшим в себе. Это подразумевает объективное видение себя – не бесчувственность, а видение в том смысле, что мы видим ясно собственные настоящие интересы в высочайшем и наиболее полном выражении и постоянно верны им.

Верность идеалам

Верность идеалам не так просто объяснить. На самом деле, чтобы понять, что действительно имеется в виду, мы должны выяснить разницу между идеалом и идеей. Идеал можно определить как регулирующую модель человеческого существования. Но – и это важный момент – эта модель не навязывается человеческому существованию извне. Она берет начало в самом существовании человека. И идеал привносит основную тенденцию, подлинную природу этого существования, более ясно в сознание и таким образом укрепляет или даже возвышает эту основную тенденцию. Следовательно, идеалы – это инструменты человеческого развития.

Идеалы – или, скорее, человеческие существа, придерживающиеся этих идеалов, – могут, конечно, утратить связь с конкретной ситуацией, стать далекими от человеческого опыта. И, когда это происходит, идеалы перестают действовать как идеалы. Они становятся мертвыми идеалами, и, следовательно, на самом деле вообще перестают ими быть. Мертвые идеалы – это просто идеи, и именно поэтому против них нужно восстать и отвергнуть их.

Поэтому верность идеалам подразумевает, что мы постоянно действуем, говорим и думаем в соответствии с регулирующими моделями человеческого существования, остаемся верными основной тенденции или подлинной природе этого существования, особенно тому, как эта тенденция отражается, укрепляется и усиливается в сознании или осознанности. Верность идеалам со временем становится практически неотделимой от верности себе. Это, можно сказать, объективное дополнение верности себе.

Верность другим людям

Верность другим людям, возможно, более доступна для понимания, по крайней мере, поверхностного. В феодальном обществе, как мы отметили, есть верность слуги своему господину. В семейной жизни есть верность мужа и жены друг другу, а слуги – хозяину. А в более широкой сфере социальной жизни есть верность между друзьями. Верность другим людям означает, что мы постоянно ведем себя, говорим и думаем в соответствии с тем, как мы определяем себя в отношении к этим людям. Это значит, что мы ведем себя соответственно той ответственности, которую мы приняли по отношению к ним.

Следовательно, верность – это следствие сознательного усилия. Можно говорить о хорошей матери или хорошем рабе, но нельзя говорить о верной матери или верном рабе, потому что отношения матери к ребенку и раба к господину – не из тех, в которые вступают по желанию. Они навязаны – в одном случае природой, в другом – обществом.

Но что делает верность частью личности или, на самом деле, частью самого способа, с помощью которого мы должны определять подлинную личность? Мы видели, что первое и самое фундаментальное качество, сущность личности – это самосознание или рефлексивное сознание, способность объективно видеть себя. Быть осознанным по отношению к себе – значит видеть себя таким, каким тебя видят другие – не в том значении, которое придавал Роберт Бернс, возможно, но в том смысле, что мы видим себя так же, как другие видят нас, как объект осознанности. Мы можем стать объектом нашей собственной мысли.

Мысль не ограничена, подобно телу, временем или пространством. Посредством мышления мы можем абстрагироваться от условий, в которых мы существуем в данный момент. В частности, мы можем сформировать представление о себе как о том, что существовало в прошлом и чье существо перейдет в будущее. Следовательно, самосознание подразумевает определенную степень отделения от прошлого, своего рода отстраненность от него. Именно потому, что мы обладаем самосознанием, мы можем переносить наше представление о себе на будущее, и именно потому, что мы на это способны, мы можем сказать в настоящем, что мы сделаем что-то в будущем. Другими словами, именно благодаря тому, что у нас есть самосознание, мы можем давать обещания.

Когда мы говорим, что верность предполагает постоянство – мы постоянно ведем себя определенным образом – это подразумевает протяженность во времени. Постоянство означает, что мы ведем себя одинаково на протяжении определенного времени. На самом деле, это означает еще большее. Это означает, что мы сознательно и намеренно ведем себя одинаково на протяжении определенного времени. И, чтобы суметь сделать это, нам необходима осознанность по отношению к себе, мы должны быть личностями.

Если наша осознанность по отношению к себе слаба, мы не сможем сдержать обещание. Мы можем сказать соответствующие слова, поскольку от нас этого ожидают, но они не будут обладать значимостью обещания, если мы не способны сдержать это обещание. В действительности, мы не держим слово, потому что мы, прежде всего, никогда его не давали.

Именно недостаток осознанности по отношению к себе, недостаток личного начала мешает нам быть верными. Это относится к нашей способности быть верными нам самим и нашим идеалам, но здесь я буду обсуждать этот недостаток в контексте верности другим людям – на самом деле, в контексте верности другому человеку. И, безусловно, та форма верности другому человеку, с которой мы знакомы ближе всего и в которой у нас обычно больше всего опыта, – это сексуальная верность.

Все мы знаем, что имеется в виду под сексуальной верностью, по крайней мере, на поверхностном уровне. Это означает, что мы сводим нашу сексуальную активность к одному человеку. Большинство из нас согласится, что противоположность верности – беспорядочные половые связи. Есть, несомненно, разные степени промискуитета, и большинство людей считают, что точная его степень определяется числом сексуальных партнеров, которые есть у человека (обычно в различные периоды его жизни). Но, если давать точное определение, беспорядочность связей заключается не в многочисленности сексуальных отношений человека, а в их кратковременности. Сущность промискуитета в том, что человек не вступает два раза подряд в отношения с одним и тем же человеком. Человек, которого можно назвать абсолютно неразборчивым в связях, – это, следовательно, человек, который на протяжении сколь угодно долгого периода никогда не вступал в сексуальные отношения с одним и тем же партнером больше одного раза.

Что касается сексуальности, есть три возможных образа жизни: моногамия (или полигамия, там, где существует такая форма), беспорядочные половые связи и целибат. Степень одобрения, с которой «группа» относится к тому, как люди выражают свою сексуальность, основывается в большей или меньшей степени на том, какой образ жизни они выбирают. (Группа может также относиться с различной степенью осуждения к тому, что она считает извращенными проявлениями сексуальности). Но, что касается развития личности, есть только две формы образа жизни в сфере секса – невротическая форма и не-невротическая или психологически здоровая форма. Тот, кто пытается быть личностью, может вести один из этих стилей жизни, в том случае, если следует ему в не-невротической форме.

Но как это соотносится с представлением о том, что верность – это качество подлинной личности? Может показаться, что здесь есть определенное противоречие. Так мы утверждаем, что может быть нравственным для личности вести сексуально распущенную жизнь, или нет? Это затруднение скорее кажущееся, чем реальное. Суть вопроса заключается в том, что почти невозможно, чтобы все отношения в жизни человека длились долго. Однако некоторые из них должны длиться, иначе мы вряд ли можем вообще считать, что осознанны по отношению к себе. В той степени, в которой человек ограничивает длительность своих отношений, в такой степени он и не будет продолжать развиваться как личность. Непродолжительные сексуальные отношения не должны быть проблемой, если в нашей жизни есть несексуальные отношения, которые занимают в ней ключевое место и длительны – то есть те, по отношению к которым мы практикуем верность. В то же самое время, если наши непродолжительные сексуальные отношения более важны для нас, чем продолжительные отношения, не связанные с сексом, мы, несомненно, в большом затруднении.

Но – возвращаясь к нашей основной теме – как человек хранит верность другому человеку? Есть два врага такой верности: «ближний враг», привязанность, и «дальний враг», отвлечение⁸⁴. Отвлечение можно описать как нечто, что силой привлекает наше внимание, когда мы на самом деле не хотим уделять этому внимание. Конечно, мы отвлекаемся почти каждый раз, когда пытаемся медитировать. Возможно, мы сосредотачиваемся на процессе собственного дыхания, но шум транспорта на улице мешает нам, и кажется, что мы просто ничего не можем поделать с тем, что слушаем его. Иногда то, что силой привлекает наше внимание, – это нечто, чему в другое время мы были бы очень рады уделить внимание. Это может быть что-то, что мы очень любим или даже что-то, чем мы очень увлечены, что пробуждает в нас самые основные интересы и желания. Вряд ли мне нужно перечислять, что это могут быть за вещи. Тогда становится очень трудно противостоять этому отвлечению.

В медитации отвлечения, возникающие перед нами, приходят в форме воспоминаний и фантазий, но в повседневной жизни мы сталкиваемся с отвлекающими объектами, наличие которых слишком буквально и очевидно. Именно это особенно затрудняет нашу практику верности. Отвлекающий объект – или, обычно, человек – находится перед нами, в то время как человек, которому мы намереваемся быть верными, возможно, отсутствует. Конечно, впечатление, производимое тем, ктоприсутствует, очень ярко, по сравнению с впечатлением, производимым тем, кто отсутствует (при прочих равных условиях). Следовательно, человек, который присутствует рядом с нами, может заставить нас забыть – по крайней мере, на текущее время – об отсутствующем человеке или даже заставить вести себя так, как если бы он вообще не существовал. Непрерывность наших отношений с тем, другим, человеком разрывается, и в этом заключается суть неверности. Текущие впечатления победили наше чувство длительности в отношении к тому, другому, человеку на протяжении прошлого, настоящего и будущего.

Обычно мы говорим, что человек, который слишком легко поддается текущим впечатлениям, слабохарактерен. Он очень недолго способен следовать своей цели и, столь легко отвлекаясь, не обладает и развитой личностью. Такой человек не может практиковать верность. Конечно, в реальности ситуация не всегда столь ясна и абстракта, хотя сжато ее и можно описать так. Мы говорим о некоторых из самых тяжелых аспектов человеческой жизни, и не стоит забывать о человеческой испорченности.

Ближний враг верности – это привязанность. Она называется близким врагом, потому что верность и привязанность выглядят очень похоже, по крайней мере, для поверхностного наблюдателя. Но там, где присутствует невротическая степень привязанности по отношению к другому человеку, не может быть верности, потому что в этой привязанности нет осознанности по отношению к себе и, следовательно, подлинной личности. Привязанность к кому-то в настоящем исключает осознание прошлого или будущего и просто продлевается бесконечно. Человек не переживает подобные отношения как устойчивые во времени. Следовательно, он не способен на верность.

Но как узнать, способен ли ты быть верным? Как проверяется верность? Проверка – ситуация или опыт, в которых раскрывается подлинная природа вещи, обнаруживается, подлинный ли это предмет или просто подделка. Так, огонь выявляет, действительно ли определенный желтый металл – золото, или это просто нечто похожее на него.

Наша верность другому человеку, безусловно, проверяется физической разлукой. Когда мы разлучаемся с кем-то, наши отношения переводятся, по крайней мере, на текущее время, с физического на ментальный план. Их непрерывность становится исключительно ментальной (если понимать слово «ментальный» как включающий эмоциональный аспект души). Гораздо сложнее жить на ментальном плане, чем на физическом плане, потому что чувственное сознание гораздо сильнее, чем самосознание. Соответственно, когда в результате расставания нашим отношениям приходится существовать на ментальном плане, эти отношения с легкостью могут быть прерваны отношениями с кем-нибудь еще на физическом плане. Другими словами, очень легко нарушить верность. Верность возможна только в такой мере, в которой мы можем представлять себе, как наши отношения с человеком, с которым мы разлучены, продолжатся в будущем. Эта способность проецировать себя в будущее, в свою очередь, возможна только в той мере, в какой мы обладаем осознанностью.

Следовательно, разлука – это также проверка осознанности по отношению к себе. На самом деле, именно потому, что она проверяет осознанность, она проверяет и верность. Разлука обнаруживает уровень, на котором наши отношения с другим человеком на самом деле существуют – являются ли они преимущественно физическими или одновременно физическими и ментальными, – и верность возможна только в той мере, в которой отношения являются ментальными (и эмоциональными). Физическую разлуку, следовательно, можно воспринимать как возможность развития и укрепления нефизической стороны отношений, равно как и осознанности по отношению к себе. Это, в свою очередь, будет укреплять вашу личность в подлинном смысле этого слова.

Крайняя форма разлуки – это, конечно, смерть, и, следовательно, смерть – последняя проверка верности, как это было в случае с теми студентами-бенгальцами. Можно даже сказать, что верность включает осознание смерти, что на самом деле подразумевает и осознанность по отношению к себе. Если вы можете представить, что существуете в будущем, вы можете также и представить, что в будущем вас не будет. Осознавать себя, быть человеком, быть личностью, следовательно, – значит осознавать смерть.

Верность также проверяется изоляцией, в том смысле, что вы остаетесь в меньшинстве, даже в одиночестве. Такая проверка применима в особенности к верности идеалам, хотя ее можно также применить и к верности по отношению к другому человеку. На самом деле, оставаться одному – очень трудно. Очень трудно придерживаться своих идеалов, – какими бы они не были, – когда все вокруг вас пытаются убедить вас отвергнуть их, потому что считают, что эти идеалы неверны, неуместны, стары или безрадостны. Вы находитесь в очень сложном положении, когда самые дорогие вам ценности отрезают вас от всех остальных, будь это ваша семья, соседи, страна, культура – иногда даже может показаться, что они отрезают вас от всего остального мира. Если случилось так, что вы верите в Бога, а оказывается, что ваши идеалы отрезают вас и от него, тем хуже. Человеческие существа сделают почти все, что угодно, чтобы избежать чудовищной изоляции и высмеивания себя другими за приверженность идеалам, и большинство людей под подобным давлением рано или поздно отказываются от своих идеалов.

Хороший пример изоляции как последней проверки верности идеалам можно обнаружить в «Потерянном рае» Мильтона. В одном из фрагментов ангел Абдиил к собственному несчастью попадает к восставшим ангелам, и, следовательно, оказывается в неблагоприятном положении, потому что не соглашается с их бунтом против Бога. Он по сути оказывается единственным в огромном собрании миллионов бунтующих ангелов, кто с этим не согласен. После того, как Абдиил, оставшись в полном одиночестве, отрекается от Люцифера и восставших ангелов, Мильтон так говорит о его благородной верности:

Так Абдиил, единый Серафим,
Соблюдшийверность средь неверных Духов,
Промолвил. Он, единый средь лжецов
Несметных, обольщенью не подпал;
Отважный, непреклонный, он сберег
Любовь, присягу, рвенье. Ни пример,
Ни численность повстанцев не могли
Поколебать его и отлучить
От истины, хоть противостоял
Он, одинокий,- всем. Сквозь их ряды,
Под улюлюканье враждебных толп,
Он долго шел, насилья не страшась,
Достойно измывательства терпел,
К надменным башням, обреченным рухнуть,
С презрением оборотив хребет⁸⁵.

(Пер. А. Штейнберга).

Я закончу эту главу двумя историями. Подобно той, которой начиналась глава, они касаются главным образом верности и смерти. Первая история – из оперы Бетховена «Фиделио», которая была написана в начале XIX в. Фиделио означает «верный», и это имя приняла Леонора, жена знатного испанца по имени Флористан. Флористан вызвал неприязнь Пиззаро, правителя мрачной средневековой крепости, которая действовала как тюрьма для политических преступников, и он схватил Флористана и заключил его в самое глубокое и темное из подземелий крепости, тем временемраспространив известие о смерти Флористана. Все поверили этому известию – все, за исключением Леоноры. Отказавшись признать смерть своего мужа, она составляет план, чтобы хитростью попасть в крепость и спасти его. Одевшись как юноша, взяв имя Фиделио, она получает работу в крепости в качестве помощника главного тюремщика по имени Рокко. Конечно, у Рокко имеется дочь, которая влюбляется в этого предполагаемого юношу, что становится причиной обязательной для оперы запутанности сюжета. Так начинается опера.

Если свести историю к сути, она продолжается следующим образом: Пиззаро узнает, что Фернандо, государственный министр, приезжает с проверкой в крепость, и решает казнить Флористана до того, как прибудет Фернандо. Он помещает на крепостную стену трубача, чтобы тот предупредил о прибытии Фернандо, и приказывает Рокко, главному тюремщику, убить Флористана. Рокко отказывается. Тогда Пиззаро приказывает ему идти рыть могилу для Флористана, говоря, что сам, своими собственными руками, убьет его. Поэтому Рокко роет могилу для Флористана, и Фиделио (Леонора) в качестве его помощника должна помогать ему в этом, хотя она роет могилу своему собственному мужу. Затем действие переносится в камеру Флористана, где Пиззаро вот-вот пронзит Флористана. В этот момент Леонора бросается, закрывая его собой, и говорит, что сначала Пиззаро придется убить ее. Когда она это делает, слышится знаменитый сигнал трубы. Прибывает государственный министр, Пиззаро арестовывают, а Флористан и Леонора воссоединяются.

Утверждают, что, «как драма и как опера, «Фиделио» отличается практически от всех остальных своей совершенной чистотой, моральной возвышенностью темы и ослепительно идеальной музыкой». Что касается моральной возвышенности темы, это, несомненно, относится к тому, как раскрывается в опере тема верности. Когда Флористан исчезает, и проходит слух, что он мертв, Леонора не начинает искать другого мужа, но отправляется на поиски Флористана и рискует собственной жизнью, чтобы спасти его. Ее верность проверяется смертью не однажды, и она проходит проверку. Оперу не так часто ставят, хотя различные увертюры «Леоноры» часто используются оркестрами. Происходит ли это, потому что «моральной возвышенности ее темы» слишком много для современной аудитории, а верность вышла из моды, трудно сказать. Но, если это так, возможно, это знаменательно. Если мы хотим взращивать в себе качества подлинной личности, наше общество не слишком поможет нам в том, что касается верности.

Переходя от западной истории к восточной, а от оперы – к сутре, мы снова обращаемся к «Амитаюр-дхьяна-сутре», сутре медитации Амитаюса, Будды бесконечной жизни⁸⁶. Здесь мы находим еще одну крепость, еще одно подземелье, еще одного заключенного и еще одну верную жену – а в дополнение к этому еще несколько компонентов: Будду, Дхарму и Сангху. Мы уже упоминали эту историю прежде, когда обсуждали духовное сообщество и Чистую землю. Как мы видели, когда эта сутра начинается – в Раджагрихе, столице Магадхи – царь Бимбисара свергается своим безнравственным сыном Аджатасатру, который заключает его в тюрьму, надеясь, что там он умрет голодной смертью. На самом деле, он не только на это надеется – он просто забывает отдавать приказы относительно того, чтобы его отцу давали поесть. Но Вайдехи тайно приносит пищу своему мужу и день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем поддерживает его жизнь. Другими словами, она остается верной ему.

Со временем Аджатасатру начинает подозревать, что его отец не умирает, как он ожидал. Установив слежку за тем, кто входит в тюрьму и выходит из нее, он однажды узнает, что именно его мать виновата в том, что его раздражает, – в том, что отец все еще жив. Аджатасатру – безусловно, не послушный сын древних времен, и в ярости он бросается на мать с мечом, и от убийства матери его уберегают только министры. Они говорят: «В нашей царской традиции есть много записей о царях, которые убивали своих отцов, но еще не было ни одного царя, который убил бы свою мать. Воздержись от этого неописуемо дурного поступка». Устыдившись, царь вкладывает меч в ножны и удовлетворяется тем, что приказывает также бросить мать в тюрьму. В тюрьме она молится Будде – поскольку она не только верная жена, но еще и верная ученица Будды – и просит его прислать к ней своих учеников, Ананду и Махамаудгальяяну.

Вняв ее мольбе своим божественным ухом, Будда делает больше, чем она просит. Вместе с Анандой и Махамаудгальяяной перед ней появляется он сам, сияющий радужным светом, заполняющим темноту тюремной камеры. Вайдехи говорит ему, что она разочаровалась в этом мире (и это понятно) и просит Будду научить ее медитировать, чтобы попасть в лучший мир. Будда выполняет ее просьбу, и описание этих медитаций составляет большую часть сутры.

В этой истории мы также видим, как верность проверяется разлукой и даже смертью. Вайдехи остается верной Бимбисаре, даже рискуя собственной жизнью. Обладая качеством верности, она является личностью, а поскольку она является личностью, она может обратиться к Прибежищу в Будде, Дхарме и Сангхе. Она может увидеть перед собой Будду и его учеников и услышать Дхарму. В конце концов, на самом деле, под верностью понимается верность этим трем идеалам. Верность себе – это, в конечном счете, верность Будде. Верность идеалам – в конечном счете, верность Дхарме. А верность другим людям – верность Сангхе.

Верность этого высшего рода воплощается в фигуре женщины-Бодхисаттвы Тары, которую иногда называют Самайя-тара (что, согласно Ламе Говинде, переводится как «верная Тара»). Все Бодхисаттвы так или иначе являются воплощениями совершенной верности. Ониверны всем существам, и их верность безгранична во времени и пространстве. Они, можно сказать, являются личностями в самом полном, высочайшем смысле этого слова.

Следовательно, если мыхотим стать Бодхисаттвами, если мы хотим стать личностями, мы должны практиковать верность. Мы должны быть верными себе, нашему слову, нашим обещаниям. Мы должны быть верным нашим идеалам, нашемуопыту, нашей работе, пути человеческого развития. Мы должны быть верными другим людям: не только нашим возлюбленным, но и нашим друзьям, коллегам и учителям. Без верности нет ничего устойчивого, без устойчивости нет развития, а без развития нет духовной жизни. Верность – человеческая потребность, потому что человек нуждается в развитии.Верность – это часть человеческой природы, поскольку развитие – часть этой природы.