Вирья – еще один из тех терминов, для которых нет адекватного английского перевода. На самом деле, даже санскритское слово изначально не передавало полного смысла, который оно приобрело в качестве особого термина буддизма. Оно означает «сила» или «энергия», но в буддийском контексте это нечто большее. Для начала, слово имеет чисто положительные коннотации. Важный вывод – что энергия как таковая не обязательно является вирьей, не обязательно положительна. Часто считается, что «освобождение энергии», так или иначе, благотворно в духовном смысле, но на самом деле это так лишь тогда, когда энергия, высвобождаясь, направляется к благому.

Мы получим более верное ощущение идеи вирьи, если сместим акцент с самого определения ее как энергии и переведем ее как «напряженное внимание» или «сильную склонность к чему-то» (в буквальном смысле склонение в сторону) искусному. Это также помогает подчеркнуть тот факт, что мы здесь говорим о событии ума – а не просто о том, чтобы занять себя благими делами. То есть вирья – это событие ума, которое выражает себя в действии, а не само действие.

Еше Гьялцен довольно много рассуждает о вирье (что Гюнтер переводит как «прилежание»). Здесь мы сосредоточимся на одной из цитат из «Абхидхармасамуччаи», перечислении пяти видов или уровней вирьи:

А) Прилежание, которое всегда наготове.

Гьялцен раскрывает это понятие с помощью цитаты из «Парамитасаманамы»:

Когда ум, освободившись от разочарований

Круга сансары, становится постоянно активным,

Недвижимым и бесконечным, этот (ум) начинает обладать

Способностью к целостности, которая является образцом поведения храбрых

И считается первым из чистых качеств, которых стоит держаться^¹.

Это чистая способность вирьи, прежде чем она проявилась в действии. Это готовность действовать. Еше Гьялцен характеризует этот этап как «надевание доспехов», идиомой, которая довольно часто встречается в буддийских текстах, равно как и в христианской традиции: святой Павел говорит о полном облечении в Христа, к примеру. Дух этого образа ясно прослеживается в словах Уильяма Блейка:

Где верный меч, копье и щит,

Где стрелы молний для меня?

Пусть туча грозная примчит

Мне колесницу из огня.

Мой дух в борьбе несокрушим,

Незримый меч всегда со мной.

Мы возведём Ерусалим

В зелёной Англии родной^².

Пер. С. Маршака.

То, что мы надеваем доспехи, означает, что мы готовы к битве. Нам стоит подойти к этому выражению с осторожностью и не выносить из нее впечатления жесткости, косности, применения сопротивления. Вирья – не в том, чтобы запечатать себя. Стоит также опасаться и того, чтобы не принять идею о том, что вирья – «первое из чистых качеств, которых стоит держаться», слишком упрощенно. Мы уже знаем, что шраддха, к примеру, – духовное качество, от которого зависят все остальные, из чего мы можем лишь заключить, что эти положительные качества нельзя воспринимать как нечто отдельное. Они чаще возникают вместе, в каком-то смысле, они аспекты друг друга. Там, где есть энергия в следовании благому, мы обнаружим и определенную степень веры, и наоборот.

Б) Прилежание как практическая работа

Когда дело на самом деле доходит до действий, мы выражаем вирью двумя различными способами. Мы можем неуклонно тащиться по пути, которому, как мы знаем, должны следовать, даже если теперь это довольно безрадостное занятие, или же мы можем следовать тому же пути с энтузиазмом. Эти два модуса вирьи кажутся разными, но первый со временем приводит ко второму. Направляя наши энергии к тому, что, как мы знаем, полезно, делая это непреклонно, систематично и настойчиво, хотя и без особой радости, мы получим положительный результат, и энтузиазм, скорее всего, естественным образом будет усиливаться по мере продолжения пути.

К несчастью, вторая модель может также уступать место первой время от времени – наш энтузиазм иногда тает, – и тогда вирья заключается в том, что мы продолжаем двигаться без него. Крайне важно, что энтузиазм не является обязательным для того, чтобы продолжать постоянную практику. Сказать «что-то я не чувствуют вдохновения делать это (что бы это ни было), так что лучше я воздержусь от участия» – это оправдание, особая отговорка для лени. Мотивация, энтузиазм и вдохновение возникнут, если мы будем просто продолжать трудиться.

В) Прилежание, которое не впадает в отчаяние

Это вирья как решимость: мы трудимся с храбростью и уверенностью, не падая духом в моменты личной слабости. Она требует определенной степени шраддхи в значении уверенности в собственном потенциале.

Г) Прилежание, которое не поворачивает назад

Мы можем принять решение следовать определенной цели, а затем, довольно ясно увидев все препятствия, которые могут возникнуть на пути, заключаем, что у нас нет ресурсов для того, чтобы выполнить задачу, которую мы поставили перед собой. Но что случается, когда мы наталкиваемся на преграду, которой не ждали? Вполне разумно, что мы можем сказать что-то вроде: «Я так не договаривался. То, что возникло, не входит в круг условий, в которых я был готов предпринимать усилия. Извините». Но нужно понимать, что на самом деле такое случается почти всегда. Постоянно появляются непредвиденные трудности или другие неприятности, чтобы мы ни делали. Если мы пытаемся делать то, что искусно, то именно здесь проявляется вирья – в том смысле, что мы прикладываем усилия с полной основательностью, не поворачивая назад. Мы не отказываемся от своего первоначального намерения лишь потому, что путь оказался труднее, чем мы предполагали.

Д) Прилежание, которое никогда не успокаивается

Чего бы мы ни достигли, как бы ни возвысились, мы никогда не почиваем на лаврах. Сама природа вирьи – идти все дальше и дальше, пока есть нечто выше, чего мы можем достичь – и, конечно, такая цель есть всегда. Когда в «Сутре Белого Лотоса» Будда провозглашает этот факт гигантскому собранию Бодхисаттв, Архатов, Вошедших в Поток, мирян, мирянок, ракш, гандхарв и многих других существ, для некоторых из них это оказывается слишком. Пять тысяч «полных властолюбивого высокомерия существ» просто уходят. Открытие, что они не могут удовольствоваться достигнутым, оказывается для них невыносимым^³. Можно сказать, что вирья в этом смысле подразумевает восприятие и понимание всей меры развития, представленной путем.

1 «Ум в буддийской психологии», с. 50.

2 У. Блейк, «Предисловие к Мильтону», «На этот горный склон крутой / Ступала ль ангела нога?»

3 См. «Трехчленную лотосовую сутру», пер. Бунно Катто и др., «Везерхилл-Косей», Нью-Йорк и Токио, 1978, с. 58-59.