Еше Гьялцен, опять обращаясь к вопросу очень кратко, избирает для иллюстрации пятого положительного события ума цитату из «Абхидхармасамуччаи»: «Это отсутствие намерения мучить живых существ, спорить с разочаровывающими ситуациями и причинять страдания тем, кто является причиной отчаяния»^¹.

К этому можно добавить цитату из «Виджняптиматратасиддхи-шастры»: «В природе этой Чаитты – оставаться не разгневанным тремя видами страдания и их причинами. Три вида страдания таковы: страдание, обусловленное прямыми причинами, страдание от утраты или лишения чего-либо и страдание от преходящей природы или непостоянства всех вещей»^².

Адвеша или отсутствие ненависти означает, во-первых, что мы не хотим ранить людей, которые не подали нам повода ненавидеть их. Ненависть – это наш способ реагировать на страдания, и не обязательно чувствовать потребность в различении между достойными и не столь достойными объектами нашей ненависти. Мы просто ощущаем потребность ненавидеть кого-то. В-вторых, адвеша означает, что мы не сердимся на не приносящие удовлетворения ситуации, что, в конечном итоге, означает, что нас не приводит в ярость даже неизбежный упадок и разрушение вещей. В-третьих, это означает, что мы не ощущаем злонамеренности по отношению к людям, которые ранят нас, даже если они делают это сознательно. Адвеша означает, что мы не реагируем на страдания любым из подобных способов. Хотя ненависть определенно создает страдание – уже постольку, поскольку ненависть сразу же причиняет боль – страдание не должно вести к ненависти. Вместо этого мы можем развивать адвешу.

Ненависть как отсутствие намерения причинить вред также означает, что мы не создаем условий для ненависти в других. Ненависть порождает ненависть, она заразна. Ненависть заставляет страдать и нас самих, и других, и это страдание приводит нас и других людей к новой ненависти и новому страданию. Это вполне очевидно: мы не причиняем страдание напрямую, не лишаем кого-то того, что они ценят, поскольку, помимо всего прочего, сделать так – значило бы стать причиной для возникновения ненависти в других.

Однако в цитате из «Виджняптиматратасиддхи-шастры» есть вывод о том, что человек может стать объектом ненависти, просто будучи непостоянным. Вы можете быть совершенно преданы кому-то в течение всей своей жизни, но, когда вы умираете, оставленный вами человек может почувствовать обиду, как будто это ваша вина. «Почему это должно было случиться со мной? – спрашивают они. – Зачем тебе нужно было умирать прямо сейчас, когда ты мне так нужен?» Это неразумно, но такое случается. Обида сама по себе неразумна. Даже если кто-то попадает в аварию или сталкивается с болезнью, не будучи виноват в этом, и за ним нужно ухаживать, тот, кому приходится это делать, по-видимому, естественным образом время от времени ощущает обиду. Это не значит, что мы ответственны за то, что другие ненавидят нас: даже Будду некоторые ненавидели.

Существует тесная связь между ненавистью и привязанностью. Вероятно, она наиболее очевидна в контексте сексуальных отношений. Наверное, можно сказать, что там, где в сексуальных отношениях есть привязанность, рано или поздно возникнет и ненависть. Разве они столь уж удивительны, эти ужасные драки и ссоры, которые вспыхивают между сексуальными партнерами? Это неизбежный плод привязанности. Если нет вспышек гнева, если вы можете прожить несколько лет без прорывающейся наружу ненависти, не соскальзывая в рутину, скорее всего, между вами нет сильной привязанности, и отношения более или менее здоровы. Но в каком-то смысле здоровые отношения перестают быть отношениями. Само слово предполагает, что вы официально вместе, что вы должны быть вместе, и горе любому, кто увидит в вас отдельных людей или отнесется к вам как к двум разным личностям.

«Когда рождается благой ум, то, каков бы ни был объект его восприятия, он всегда проявляет себя как непривязанность в отношении к существованию и отсутствие недовольства в отношении к страданию. Это означает, что отсутствие жадности и отсутствие гнева упрочиваются в отношении к «существованию» и «страданию», но уму на самом деле необязательно помнить о существовании и страдании, чтобы проявить эти две Чаитты. Подобно этому, ощущение стыда и целостности упрочиваются в отношении к благому и дурному, но уму на самом деле необязательно ощущать благое и дурное, чтобы проявить эти две Чаитты. Из этого следует, что отсутствие алчности и гнева сопровождают все благие умы»^³.

«Виджняптиматратасиддхи-шастра»

Все эти понятия – стыд, страх порицания со стороны мудрых, непривязанность и отсутствие ненависти – представляют собой положительные события ума, а не просто негативные события ума, которые так или иначе не смогли воплотиться в жизнь. Для того чтобы испытать или проявить их, нам не нужно ощущать склонности к чему-то постыдному или достойному осуждения, чувствовать себя на грани привязанности или отвращения. Нас может запутать тот факт, что для положительных качеств используются грамматически отрицательные выражения, но это общая характеристика пали и санскрита: добавление а- в качестве приставки создает негативный эквивалент слова, также, как приставка non- делает это в английском (так что у нас есть двеша, что означает hatred, ненависть, и адвеша, что означает non-hatred, не-ненависть).

В английском языке нечасто используется это «двойное отрицание» по отношению к положительным качествам. Но есть один очевидный пример английского слова, которое создано подобным образом – слово immortal, «бессмертный». Оно буквально означает «отсутствие смертности», но само по себе, безусловно, обладает очень позитивным смыслом. В таких выражениях, как «отсутствие ненависти», нужно также видеть подобные положительные оттенки.

Но если «не-ненависть» – это не просто отсутствие ненависти, если это позитивное качество само по себе, почему бы не назвать это качество, скажем, просто любовью или майтри (меттой на пали)? На самом деле, есть смысл в том, чтобы выражать определенные качества через их противоположность, поскольку они в результате этого становятся труднодостижимыми, что очень важно для их значения. Да, к этим качествам трудно пробиться через отрицательную терминологию, но на самом деле это не так уж плохо. Сталкиваясь с подобными «негативными» терминами, мы должны спросить себя: «Что на самом деле здесь имеется в виду?» Само слово не позволяет нам вообразить, что мы знаем об этом все, просто потому, что знаем значение слова. Мы начинаем понимать, что мы должны ощутить само это качество – алобху или адвешу – как опыт, для того чтобы понять, в чем оно заключается. Недостаточно просто понять смысл наименования. И, на самом деле, есть разница между этими «отрицательными» выражениями и их положительными эквивалентами. К примеру, любящая доброта выходит за пределы отсутствия ненависти. Если вы находитесь в ситуации, где кто-то причиняет вам большие трудности или неудобства, вы можете ощутить отсутствие ненависти, не обязательно ощутив любящей доброты, что предполагает, что это два разных события ума.

В «Бодхичарья-аватаре» Шантидева, очевидно, следуя традиции Махаяны, считает кшанти (терпение) положительным эквивалентом ненависти или гнева. Кшанти – это форма осознанности, осознанность по отношению к страданиям, в которой мы не отвечаем на них гневом. Можно даже сказать, что это форма запредельного проникновения, поскольку она возникает вместе со следующим положительным событием ума, неомраченностью. Шантидева рассуждает так: вот перед вами все эти люди, помогающие вам действенно практиковать кшанти, доставляя вам неприятности, – и что вы делаете? Вы гневаетесь на них, жалкий обманутый глупец!⁴

В то время как отсутствие ненависти и отсутствие привязанности поддерживают друг друга – поскольку не бывает ненависти без привязанности, а привязанности без ненависти – и то, и другое рождаются лишь в силу неомраченности, следующего события ума. Вместе эти три фундаментальные положительные события ума формируют три благотворных корня всех положительных деяний.

1 «Ум в буддийской психологии», с. 43.

2 Сюаньцзан, «Чэн вей ши лунь: учение о чистом сознании», там же, с. 395.

3 Там же, с. 397.

4 См. Шантидева, «Бодхичарья-аватара», пер. К. Кросби и Э. Скилтон, «Издательство Оксфордского университета», Оксфорд, 1995, гл. 6, «Совершенство терпения», строфы 48-49.