Бхимрао Рамджи Амбедкар был «неприкасаемым»¹ из штата Бомбей, который, преодолев необычайные трудности, стал экономистом, юристом, деятелем образования, политиком и, наконец, первым министром юстиции свободной Индии и главным разработчиком ее конституции. На протяжении своей жизни он боролся за улучшение жизни нескольких десятков миллионов индийских «неприкасаемых» и за устранение вековых социальных, религиозных, экономических, политических и образовательных ограничений налагаемых на них кастовыми индусами, – ограничений, которые делали их существование подобным рабству, a иногда даже настоящим рабством. Однако его усилия были не слишком успешны, и после тридцати лет борьбы Амбедкар пришел к заключению, что кастовые индуисты не собираются исправляться, что внутри индуизма для «неприкасаемых» не может быть спасения, и им нужно сменить религию. 14 октября 1956 года, спустя шесть лет после ухода со службы, он не только сам перешел в буддизм, публично приняв Три Прибежища и Пять наставлений от У Чандрамани Маха Тхера, от которого я получил мое посвящение шраманеры, но и запустил исторический процесс массового обращения в буддизм, передав те же самые Прибежища и Наставления, а также двадцать два обета его собственного сочинения, 380 тысячам «неприкасаемых» мужчин, женщин и детей, которые собрались ради этого случая. Шесть недель спустя он умер.

Как излагается в работе «Амбедкар и буддизм», я познакомился с Амбедкаром в 1952 году, когда мы встретились после некоторой переписки, и в критический период, наступивший сразу после его смерти, я делал все возможное, чтобы удостовериться, что это движение массового обращения в буддизм продолжается. Это вовлекло проведение целой серии лекционных туров, в курсе коротых я посещал большие и маленькие города и деревни по всей центральной и западной Индии и был в контакте с десятками за десятками тысяч бывших «неприкасаемых» буддистов, некоторых из которых я, на самом деле, посвятил в Буддизм сам. Но, стали ли они буддистами благодаря мне, какому-то другому монаху или благодаря одному из своих лидеров, подобно своему великому освободителю, все они стали буддистами, просто приняв Три Прибежища и Пять наставлений. Принятие Прибежищ и Наставлений путем повторения их за монахом или другим наставником-буддистом –безусловно, стандартная процедура среди мирян, особенно в Юго-Восточной Азии. Я был свидетелем подобных церемоний в Обществе Маха Бодхи и других местах множество раз и сам не однажды проводил эту церемонию. Но никогда ранее я не видел, чтобы Три Прибежища и Пять наставлений принимали с такой искренностью, рвением и горячностью, как это делали большей частью безграмотные и бедные до убогости «бывшие неприкасаемые», многие из которых проходили пешком больше сотни миль ради этого. Для «буддистов по рождению» на Цейлоне и в Бирме «принятие Паншила», как называли это сингальцы, было всего лишь благочестивой формальностью, своего рода благим буддийским поступком и в меньшей мере –выражением преданности Трем Драгоценностям, чем подтверждением собственной культурной и этнической идентичности. В случае с «бывшими неприкасаемыми» все было по-другому. Для них принятие Прибежищ и Наставлений, принятие буддизма означало обращение в подлинном смысле слова. Это значило не только отвергнуть индуизм, не только освободиться от того, что Амбедкар называл «адом касты», но и духовно переродиться в том смысле, чтобы получить свободу развиваться в каждом аспекте своей жизни –социальном, экономическом, культурном или религиозном. На самом деле, как я мог видеть по свету в их глазах и восторженному выражению лиц, повторяя слова древней палийской формулы, «бывшие неприкасаемые» вовсе не просто «принимали Паншил», они на самом деле выражали свою глубокую убежденность в том, что буддизм –их единственная надежда, их единственное спасение. Они обращались к Прибежищу в Трех Драгоценностях. За время туров у меня было много возможностей увидеть, как последователи Амбедкара принимают Три Прибежища и Пять наставлений, иногда очень большими группами, и вид их искренности, рвения и горячности никогда не переставал глубоко трогать меня. Более того, я ощущал, что они принимают Прибежища и Наставления и становятся буддистами, ощущая очень сходные чувства с теми, которые в моем случае нашли выражение в стихотворении «Принятие Прибежища в Будде». Однако разница была велика. В то время как я написал стихотворение после единственного опыта разочарования и опустошения, все они обратились к Прибежищу в результате целой жизни, полной истязаний и враждебности. Но, хотя разница и была велика, она была скорее количественна, чем качественна, так сказать, и я все же чувствовал себя очень близким моим «бывшим неприкасаемым» братьям и сестрам. Не имело значения, что я англичанин, а они индусы, что я монах, а они –миряне и мирянки. Для них, как и для меня, обрести Прибежище можно было только у ног Будды, хотя их понимание Прибежища было не столь метафизическим, как мое.

Так в результате моего контакта с «бывшими неприкасаемыми» буддистами я подошел ближе к осознанию того, что монашество и духовная жизнь не тождественны, что обращение к Прибежищу –принципиальный объединяющий фактор буддизма. Я подошел ближе к пониманию того, что Обращение к Прибежищу –центральный и определяющий шаг в жизни буддиста.

1 В индуисткой кастовой системе «неприкасаемые» считались изначально низшими относительно других и почти полностью были исключены из общества. Термин «неприкасаемые» более не используется, и многие «бывшие неприкасаемые» индийцы предпочитают слово «далит», означающее «угнетаемый».

История моего обращения к Прибежищу

История моего обращения к Прибежищу, Сангхаракшита.

Скачать бесплатно книгу на PDF: История моего обращения к Прибежищу