В августе 1964 года, в ответ на приглашение траста «Английская сангха», я возвратился в Англию и поселился в буддийской вихаре в Хэмпстеде. Первоначально я намеревался задержаться там лишь на четыре месяца или, самое большее, на полгода, поскольку я считал своим постоянным домом Индию, но, в конце концов, проведя в буддийской вихаре Хэмпстеда два года, я решил остаться в Англии на неопределенный срок. Поэтому я нанес прощальный визит в Индию и в марте 1967 года вернулся в Англию окончательно.

Все те два года, которые я провел в буддийской вихаре в Хэмпстеде, я был чрезвычайно занят и посвящал свое время главным образом чтению лекций и проведению занятий по медитации как в самой вихаре, так и в «Буддийском обществе», а также посещению различных провинциальных групп буддистов. Я также был открыт для личных бесед. Хотя не возникало и вопроса о том, чтобы заняться литературной работой, мне, однако, удавалось найти некоторое время для чтения, и особенно в то время меня интересовала информация о текущих изменениях в христианстве. Однажды я натолкнулся на книгу о Втором Ватиканском Соборе и немедленно погрузился в чтение. Позже я прочел другие книги по этому вопросу не менее жадно. В одной из этих книг Римская католическая церковь характеризовалась авторитарностью, централизмом и триумфализмом. Было ли это вердиктом самой Церкви, вынесенным на Соборе ее до-соборной Триденской ипостаси, или это представляло собой вердикт автора, я не помню, но сами характеристики сразу же привлекли мое внимание. Я и раньше слышал об авторитаризме и централизме, но не слышал о триумфализме, что, вероятно, означало увлеченность чисто мирскими победами и достижениями Церкви в целом и ее иерархов и духовенства в частности, как будто это были духовные победы и духовные достижения. На самом деле, это означало, что Церковь путает мирскую власть и величие с духовной властью и величием и считает, что, работая над первым, работает над вторым.

Это, несомненно, проливало свет на Римскую католическую церковь и объясняло многое из того, о чем следовало сожалеть в истории самого христианства. Но внезапно, подобно удару молнии, меня потрясла мысль, что Тхеравадинский монашеский орден также характеризуется триумфализмом. Я вспомнил случаи, когда сингальские монахи упрямо настаивали на своем превосходстве над всеми остальными и на том, чтобы к ним, по сути, относились как к вип-персонам, веря, что они обладают верховенством в Дхарме. Подобно этому, я вспомнил, как приезжие тайские бхикшу посвящали время тому, чтобы учить вновь обращенных «бывших неприкасаемых» буддистов тому, как простираться перед членами монашеского ордена и совершать им подношения, как будто, делая это, они ревностно пропагандировали буддизм среди «бывших неприкасаемых». На самом деле, чем больше я размышлял о коварной природе триумфализма, тем больше примеров его среди тхеравадинских монахов я вспоминал, а чем больше их копилось, тем больше я убеждался, что Тхеравадинский монашеский орден действительно характеризуется триумфализмом. Но и это еще не все. Я сам был посвящен в члены Тхеравадинского монашеского ордена, и я с ужасом осознал, что на меня также могли оказать бессознательное влияние его триумфалистские настроения, только в меньшей степени. Элемент триумфализма, возможно, даже прокрался в некоторые мои работы, особенно в колонки в журнале «Маха Бодхи». Осознав это, я решил, что в будущем буду настороже по отношению к триумфализму в себе и в других и буду отвергать его всеми возможными способами. Характеризовало ли это Римскую католическую церковь или нет, этому не было места в буддизме и не было места в духовной жизни.

Странно сказать, но примерно в то же время, когда я понял, что Тхеравадинский монашеский орден характеризуется триумфализмом, я еще лучше осознал тот факт, что многое в моем ближайшем окружении свидетельствовало о триумфализме и формализме. Четыре или пять сингальских и тайских монаха жили тогда со мной в буддийской вихаре Хэмпстеда, и все они проявляли определенную долю триумфализма в своем общении с британскими буддистами. Это было настолько очевидно, на самом деле, что напоминало мне, как тайские монахи посещали «бывших неприкасаемых» буддистов. Хотя монахи, жившие со мной в вихаре, конечно, не ограничивались обучением своих британских учеников тому, как простираться перед членами монашеского ордена и делать им подношения, они точно так же уделяли непропорциональное внимание тем вещам, свидетелем которых я был в Индии. Однако для британских буддистов такой акцент был, несомненно, в новинку. Находил ли он воплощение в своих восточных или западных представителях, триумфализм Тхеравадинского монашеского ордена был главным фактором в британском буддийском движении в течение более чем десятилетия. Я быстро обнаружил это, когда спустя несколько дней по прибытию в Англию шокировал некоторых участников ежегодной летней школы «Буддийского общества» (а также удивил и порадовал других) тем, что ел за одним столом с остальными. Именно на основе подобных инцидентов я со временем пришел к выводу, что, хотя Дхарма и обладает потенциалом на Западе, существующее британское буддийское движение уже сошло с правильного пути в некоторых отношениях, и крайне необходимо было новое буддийское движение.

История моего обращения к Прибежищу

История моего обращения к Прибежищу, Сангхаракшита.

Скачать бесплатно книгу на PDF: История моего обращения к Прибежищу