Акт обращения к Прибежищу –это индивидуальный акт, то есть шаг, предпринятый личностью. Но это не только личный акт. Это также акт, который может быть совершен группой людей, и эти люди могут обладать одним и тем же (личным) пониманием его смысла и одним и тем же (личным) пониманием его значимости, и в этом случае они все вместе образуют Сангху или духовную общину, как это произошло с Западным буддийским орденом. Там, где есть Сангха или духовная община, индивидуальный акт обращения к Прибежищу, следовательно, является одним из ряда таких актов, и все они совершаются в общей структуре –структуре, частью которой является личность, обращающаяся к Прибежищу. Следовательно, хотя акт обращения к Прибежищу –это индивидуальный акт, в то же самое время это акт, происходящий в более широком контексте, то есть в контексте, который шире частной жизни отдельного человека. На самом деле, именно этот более обширный контекст частично наделяет обращение к Прибежищу значимостью или, можно также сказать, именно потому, что он происходит в этом более обширном контексте, акт обращения к Прибежищу может раскрыть себя более полно. Примерно в то время, как я основал ЗБО и ДЗБО, я начал серьезно размышлять над вопросом о природе этого более обширного контекста. Хотя мои размышления были не очень систематичными, я вскоре понял, что мое обращение к Прибежищу, на самом деле, происходило в трехчленном контексте, или, скорее, в трех различных контекстах, и все они были взаимосвязаны. Эти три контекста можно очень условно обозначить как социальный или общинный, аспект высшей эволюции и космический аспект.

Социальный или общинный контекст обращения к Прибежищу –это, конечно, Сангха или духовная община, как я уже определил это. Между духовной общиной и тем, что я называю группой, пролегает пропасть. В то время как группа состоит из «членов группы», тех, кто обладает самосознанием (осознанием себя) лишь в очень зачаточном виде, чьи взгляды и поведение полностью определяются группой, духовная община состоит их подлинных личностей, из тех, кто осознан, независим, восприимчив, эмоционально позитивен, ответственен и креативен. К несчастью, в английском языке нет подходящего слова для обозначения личностей подобного рода и, соответственно, нет подходящего обозначения такой «группы», к которой они «принадлежат», так что очень сложно объяснить природу различий между группой и духовной общиной и, следовательно, чрезвычайно трудно объяснить природу самой духовной общины. Также чрезвычайно трудно объяснить природу сознания или осознанности, которые характеризуют духовную общину как таковую. Это сознание –не общая сумма включенных в него индивидуальных сознаний и даже не некое коллективное сознание, но сознание совершенно другого порядка, для которого нет названия в английском языке. Вероятно, намек на это содержится в русском слове «соборность». На том этапе моей Истории, о которой идет речь здесь, я начал размышлять об этом «третьем» уровне сознания в рамках запредельной бодхичитты или Воли к Просветлению. Я пришел к выводу, что бодхичитта зарождается внутри Сангхи или духовной общины в целом, а не является принадлежностью, так сказать, отдельного человека. Подобным образом, я видел в Сангхе или духовной общине отражение идеальной фигуры Бодхисаттвы или «персонифицированной» бодхичитты. Ко времени моего «творческого отпуска» 1973 года я стал рассматривать наше новое буддийское движение и в особенности Западный буддийский орден как крошечное отражение Бодхисаттвы Авалокитешвары, Бодхисаттвы сострадания, в его одиннадцатиголовой и тысячерукой форме. Каждый член Ордена был, по сути, одной (или несколькими) из рук Авалокитешвары, поскольку каждый член Ордена обратился к Прибежищу, а бодхичитта –чьи разнообразные благие деяния символизировали эти руки –была альтруистичным измерением обращения к Прибежищу. Следовательно, точно так же, как каждая из рук Авалокитешвары составляла часть его тела, так и акт обращения к Прибежищу имел место внутри более обширного контекста Сангхи или духовной общины, которая была отражением бодхисаттвы –даже, в каком-то смысле, его воплощением, –или внутри более обширного контекста этого «третьего» порядка сознания. Строго говоря, мне бы стоило рассматривать это сознание «третьего» порядка не столько в рамках запредельной бодхичитты, сколько в рамках запредельного обращения к Прибежищу, подобно тому, как мне стоило видеть в Сангхе или духовной общине отражение не столько «персонифицированной» бодхичитты, сколько «персонифицированного» обращения к Прибежищу. Но, поскольку в буддийской традиции не было «персонификации» обращения к Прибежищу в идеальной фигуре, окруженной мифом и символом, как это случилось с бодхичиттой, я на самом деле не смог сделать этого –и, как выяснилось позже, в этом и не было необходимости. Поскольку бодхичитта –это альтруистическое измерение обращения к Прибежищу, все, что было сказано о бодхичитте, можно также сказать, соответственно, и об обращении к Прибежищу.

Контекст высшей эволюции обращения к Прибежищу, как я это назвал, – это буддизм, который воспринимается как соответствующий высшему пределу досягаемости общего эволюционного процесса –и даже совпадающий с ним. Ближе к концу 1969 года я прочитал курс из восьми лекций под названием «Высшая эволюция человека». В этих лекциях, которые частично основывались на лекциях, прочитанных три года назад, я разделил процесс эволюции на две основные части, одну из которых я назвал Низшей эволюцией, а другую –Высшей эволюцией. Человек как самоосознающее или обладающее осознанностью человеческое существо занимает место на полпути между ними двумя. Низшая эволюция представляет собой основу, на которой он развился, а Высшая эволюция –то, во что он может развиться. Низшая эволюция –процесс развития от амебы к человеку, который изучает наука, особенно биология, а Высшая эволюция –это процесс развития от человека к Будде, и он рассматривается психологией, искусствами и религией. Низшая эволюция коллективна, а высшая эволюция индивидуальна. Буддизм как универсальная религия, то есть религия, обращенная к личности и утверждающая скорее индивидуальные, нежели коллективные ценности, принадлежит к Высшей эволюции. В пятой лекции этого цикла я действительно говорил о буддизме как о Пути Высшей Эволюции, то есть о том, что он представляет собой продолжение самого процесса эволюции на все более и более высоких уровнях. Именно этот эволюционный процесс воплотился в личности человека посредством самосознания или осознанности. Мы обычно не рассматриваем буддизм подобным образом, но, по сути, именно в этом он и заключается. В буддизме есть много доктрин и практик, много моральных правил и ритуалов поклонения, но все они вторичны. Даже медитация вторична. Самое важное для буддизма –что человек должен расти и развиваться, должен эволюционировать. Буддизм заключается не в размышлении и знании и даже не в действии, а в бытии и становлении. Другими словами, буддизм –это вопрос следования Пути Высшей Эволюции.

Как я не преминул отметить, такое видение буддизма полностью соответствует учению самого Будды, и в этой связи я упомянул о случае с Махапраджапати (Дхарма –это «все, что способствует духовному росту и развитию»), а также о притче о лотосовых цветах на различных стадиях раскрытия и о притче о цветах и травах, иначе известной как притча о дождевой туче. Раз рост и развитие всячески подчеркиваются, неудивительно, что образ Пути стал сердцевиной учения Будды, что сам буддизм стал Путем – Путем к Просветлению или нирване. Есть много формулировок этого Пути, но одна яснее всего показывает, что буддизм –это в своей сути Путь, и это Путь Высшей Эволюции. Это формулировка в рамках двенадцати позитивных нидан, и именно эту особую формулировку Пути я хотел изложить по этому случаю. Последняя треть лекции, следовательно, состояла в детальном объяснении двенадцати позитивных нидан или звеньев, от страдания/веры до свободы/знания о разрушении ашрав.

Причина, по которой эта особая формулировка может столь ясно выразить тот факт, что буддизм в своей сути –Путь, и это Путь Высшей Эволюции, заключается в том, что она состоит из последовательного ряда ментальных и духовных состояний или опытов –ряда, в котором каждое состояние или опыт возникают в зависимости от непосредственно предшествующего ему. Поскольку Высшая Эволюция заключается в развитии все более высоких состояний сознания, точно так же, как Низшая Эволюция заключается в развитии все более сложных материальных форм, очевидно, что между двенадцатью позитивными ниданами и процессом Высшей Эволюции есть соответствие. На самом деле, очевидно, что, по сути, двенадцать позитивных нидан и процесс Высшей Эволюции действительно совпадают, так что, запуская внутри себя ментальные и духовные состояния или опыты, представленные ниданами, –или, скорее, позволив себе стать ими, – человек в то же самое время участвует в процессе Высшей Эволюции. Первые две позитивные ниданы –страдание (дуккха, на санскрите –духкха) и вера (саддха, на санскрите шраддха), поскольку под влиянием страдания возникает «вера», и это вера – как я объяснил в самой лекции – в Три Драгоценности, представляющие собой высочайшие ценности существования. Это наш всеобщий отклик на эти ценности, и, будучи таковым, он проявляется как настоящая преданность им, тоесть обращение к Прибежищу. Поэтому акт обращения к Прибежищу отождествляется с зарождением веры, которая возникает в зависимости от страдания, особенно потому, что человек обращается к Прибежищу от тех самых вещей, из-за болезненной и неудотоворительной природы которых он ищет пристанища в высших ценностях. Это означает, что акт обращения к Прибежищу происходит внутри серии психических и духовных состояний или переживаний, представляемых двенадцатью позитивными ниданами, и следовательно внутри более обширного контекста высшего эволюционного процесса. Не то чтобы акт обращения к Прибежищу ограничен второй позитивной ниданой. Ряд из двенадцати позитивных нидан –не только последователен, но и накопителен, так что последующие позитивные ниданы возникают в относительной или удаленной зависимости от веры в Три Драгоценности и, следовательно, от акта обращения к Прибежищу.

Подобно тому, как социальный или общинный контекст обращения к Прибежищу связан с бодхичиттой, высший эволюционный контекст –с Путем, так и то, что я назвал космическим контекстом обращения к Прибежищу, связано с идеалом Бодхисаттвы в самом широком смысле. Изначально существовал лишь один Бодхисаттва, сам Будда во время периода, предшествовавшего на его пути Просветлению, и поначалу считалось, что эта фаза включает первые двадцать пять лет его жизни, а затем –что она включает весь ряд его предыдущих существований, описанных в Джатаках или историях о «Рождении». Позже, после того как идеал Бодхисаттвы стал считаться высшим духовным идеалом для всех буддистов и даже для всех человеческих существ, бодхисаттвы умножились. Их неустанные труды стали рассматриваться как распространяющиеся в бесконечном времени и бесконечном пространстве, как мы видели в разделе 13, когда я говорил о «Двух буддийских книгах Махаяны» и «Обетах Бодхисаттвы Самантабхадры». Со временем фигура бодхисаттвы стала рассматриваться как выходящая за пределы истории в целом, и они стали «персонификациями» космического принципа. Несколько лет назад я назвал этот принцип принципом Бодхисаттвы, принципом постоянного самопреодоления, но на этом этапе моей истории я чаще говорил о нем как о Космической Бодхичитте или Космической Воле к Просветлению, как я сделал это в моей лекции 1969 года «Побуждение сердца Бодхи». Именно отражение той же самой Космической Бодхичитты, проявляясь в психоконтинууме человека, становится бодхичиттой в более привычном смысле слова. Поскольку эта вторая бодхичитта –альтруистическое измерение обращения к Прибежищу, как я упоминал уже не однажды, отражение Космической Бодхичитты также проявляется как акт обращения к Прибежищу (эти два отражения на самом деле едины). Следовательно, индивидуальный акт обращения к Прибежищу имеет место среди Космической Бодхичитты и, следовательно, внутри более широкого контекста идеала Бодхисаттвы в самом широком смысле.

Говоря об акте обращения к Прибежищу, происходящем в более широком контексте, будь это контекст Сангхи или духовной общины, Пути или идеала Бодхисаттвы в самом широком смысле, я вовсе не хотел сказать, что он происходит внутри него, как может происходить ныряние с высоты внутри четырех стен закрытого плавательного бассейна. Между актом обращения к Прибежищу и контекстом, в котором он происходит, есть органическая связь –связь, которую я попытался выразить в начале этого раздела, говоря о человеке, который обращается к Прибежищу, будучи сам частью общей структуры, внутри которой он и другие обращаются к Прибежищу. Поскольку существует эта органическая связь, акт обращения к Прибежищу может проявить себя – то есть проявить свою природу и значимость – более полно. Поскольку существует эта органическая связь, акт обращения к Прибежищу также способен, как отражение в человеке более обширного контекста, в котором происходит этот акт, обнаружить нечто от природы и смысла самого этого обширного контекста.

История моего обращения к Прибежищу

История моего обращения к Прибежищу, Сангхаракшита.

Скачать бесплатно книгу на PDF: История моего обращения к Прибежищу