Когда безграничное пространство и бесконечное время открываются перед нами как фон и сцена великой драмы Просветления, мы можем сами осознать, сколь смехотворны все наши попытки втиснуть величественную фигуру Будды, перед спокойной решимостью чьего взгляда прошли картины миллионов рождений, просто к дживамукте или освобожденному существу. То, что было бы величайшей похвалой любому другому существу, – последнее из достижений Будды. Будды перерождаются не только ради самих себя, но ради блага всех живых существ, из сострадания к миру, ради блага, пользы и счастья богов и людей. Они – Учителя Мира, и их учение, всегда оставаясь прежним, должно заново открываться каждому из них, прежде чем оно может быть открыто миру. Истина, пусть и не по сути, но, по крайней мере, в своих проявлениях, подобно всем другим вещам, подвластна превратностям судьбы. По мере того, как движется время и человеческие существа все больше и больше скатываются к упадку, мало-помалу Дхарма исчезает из сердец и умов людей и, в конце концов, перестает существовать даже в памяти о добродетельности прошлых веков. Исчезновение Дхармы означает, что достижение Нирваны считается невозможным, освобождение от круга перерождений становится мечтой, поскольку Дхарма, как мы поспешили настоять с самого начала, – это, по сути, средство Освобождения, что является единым вкусом (экарасой) всего учения. Ни одно событие не происходит, ни один феномен не возникает независимо от причины. Дхарма – комплекс причин и условий, необходимых для достижения Просветления.

Нельзя утверждать, что, поскольку есть другие пути к Просветлению, нежели преподанный Буддой, исчезновение его учения с земли не тождественно временному закрытию пути к покою. Потому что Дхарма – это не путь среди путей, а Единственный Путь. Этот факт мы утверждаем не из сектантского высокомерия или догматических предрассудков в пользу учения, о верности к которому мы заявляем, но потому, что Дхарма точно и ясно утверждает то, что в христианских странах считается скорее прерогативой науки, нежели религии, – те универсальные законы, в согласии с которым происходит достижение Просветления человеческим существом и, следовательно, условия, от которых оно зависит, и средства, которыми оно достигается. Поэтому это не еще один путь к Нирване, а основополагающий принцип, обоснование всех путей. Исчезновение Дхармы означает, по сути, исчезновение основного знания о средствах обретения Просветления, а не только частных применений этих средств. Вне Дхармы невозможно двигаться, поскольку она представляет в самом универсальном и, следовательно, самом индивидуальном аспекте, те учения, которые в других религиях находят выражение чаще во фрагментарных и искаженных формах.

Поэтому под исчезновением Дхармы мы подразумеваем не только уход той или иной религии, а совершенное исчезновение того знания о средствах Освобождения, которое составляет, по крайней мере, в идеале, суть всех традиций и религиозных учений. Период тьмы, наступающий затем, во время которого путь к Нирване совершенно забыт, может длиться, как мы уже поняли, сотни миллионов лет. Важность прихода Будды, который вновь обнаруживает путь к Освобождению, проторяет и провозглашает его, можно, следовательно, легко осознать. Его величие заключается не в том факте, что он достиг Нирваны, но в том, что после неизмеримой пропасти тысячелетий он снова делает достижение Нирваны возможным не только для себя, но и для бесчисленных миллионов живых существ. Всегда, когда человек пытается расширить область знания, увеличить сферу человеческих достижений или отодвинуть границы и пределы территории невозможного, именно на суровые плечи и упрямую голову первопроходца неизбежно ложится самый тяжелый вес, именно ему достаются самые жестокие удары в битве. На высоту, на которой он утвердил победный стяг, вероятно, ценой своей жизни, десять тысяч могут впоследствии подняться с легкостью. По одиноким следам немногих могут пройти многие. То, что открывает гений одного-единственного человека – Платона, вынашивающего теорию универсалий, или Ньютона,

«вечно странствующего по дивным морям Мыслей в одиночестве»,

в поисках теории гравитации – могут понять, когда оно открыто, все, обладающие достаточной концентрацией ума, чтобы последовать продемонстрированным шагам. Не тогда, когда мы просто делаем что-то, но когда мы делаем это впервые, мы встречаем самые ужасные препятствия. Следовательно, мы чтим Учителя не только как Архата, того, кто достиг Нирваны, но как Будду, того, кто, подготовив себя к сверхчеловечески трудной задаче практикой Десяти Совершенств в бесчисленных жизнях, без учителя и без руководства преодолевает препятствия, преграждающие дорогу к нирване, и вновь открывает ее для прохождения человечеством.

Это видение подлинной значимости жизни Будды и подлинной ценности его работы для человечества, подтверждается рядом палийских текстов писаний. Сейчас мы отложим санскритские источники, которые, как обычно считается, содержат, по крайней мере, в их современной литературной форме, поздние версии материала, первоначально общего для всех буддийских школ. В «Самьютта-никае» утверждается, что Будда однажды спросил братию, каково отличие, особая черта, разница между Татхагатой, который, будучи Архатом, стал Полностью Просветленным, и братом, который освобождается посредством проникновения. Ответив, что для них корень всего – Возвышенный, что он – их наставник и прибежище, они попросили его открыть им смысл его речи. Призвав их внимательно применить свой ум, Владыка продолжал: «Татхагата, братия, который, будучи Архатом, полностью просветлен, – это тот, кто стал причиной возникновения того, что не возникало прежде, тот, кто открывает путь, не открытый прежде, тот, кто провозглашает то, что не провозглашалось прежде, кто знает путь, кто понимает путь, кто искусен в пути. А его ученики, братия, – путники, которые следуют за ним. Таково, братия, различие, особая черта, которая отличает Татхагату, который, будучи Архатом, Полностью Просветлен, отбрата, освобождающегосяпосредствомпроникновения» («Самьютта-никая, iii, 66. ПереводВудворда)^¹.

Еще более красноречиво и выразительно заявление Будды в последней части той же «Никаи»:

«Как долго, братия, луна и солнце не возникали в мире, столь долго не сиял в мир и великий свет, великое свечение. Но владычествовала великая тьма, тьма заблуждения. День и ночь были неразличимы, нельзя было определить ни месяц, ни полмесяца, ни времена года.

Но, братия, когда луна и солнце возникли в мире, тогда сияние великого света, великого свечения, не стало великой тьмы, тьмы заблуждений. Тогда стали отличаться ночь и день, месяц, и полмесяца, и времена года.

Точно так же, братия, пока Татхагаты не возникает, Архата, Высочайшего Будды, нет сияния великого света, великого свечения, но владычествует великая тьма, тьма заблуждений, и нет провозглашения, нет учения, нет указания пути, нет устремления, нет открытия, нет анализа, нет прояснения Четырех благородных истин.

Но, братия, как только возникает Татхагата, все эти вещи происходят, и тогда есть провозглашение, учение, указание пути, устремление, открытие, анализ, прояснение Четырех Благородных истин»

(«Самьютта-никая», v, 442. Перевод Вудворда)^².

И в той же «Никае» Будда, описав Просветление в рамках проникновения в источник и прекращение страдания посредством последовательного понимания от третьей до дведнадцатой нидан патичча-самуппады или обусловленного совозникновения – вследствие чего в нем возникло видение вещей, ранее неизвестное уму, а также знание, проникновение, мудрость и свет – иллюстрирует его открытие следующей притчей:

«Подобно тому, как, братия, человек, путешествующий в лесу, среди горных вершин, должен набрести на древнюю дорогу, древний тракт, по которому ходили люди прошлого, и должен следовать ему, и тогда он придет в древний город, царский город прежних дней, населенный людьми в прошлые века, украшенный парками, рощами и водными источниками, окруженный мощными стенами – прекрасное место.

Теперь предположим, братия, что этот человек расскажет о своей находке царю или царскому министру, вот это:

«Простите меня, господин, но я должен сказать вам, что, путешествуя в лесу, среди горных вершин, я набрел на древнюю дорогу … (как ранее)… приятное место. Господин, восстановите этот город».

Теперь представим, братия, что этот царь или царский министр восстановит город, так что впоследствии он станет процветающим, благополучным и многолюдным, заполненным жителями, будет прирастать и увеличиваться.

Вот так, братия, и я увидел древний Путь, древний тракт, пройденный Совершенными Просветленными прежних времен. А что такое Путь? Это Благородный восьмеричный путь»

(«Самьютта-никая», ii, 104. Перевод Вудворда)^³.

Различие между Буддой и Архатом не только ясно утверждается Учителем, но и признается и глубоко переживается его учениками. Даже когда они сами достигают того освобожденного состояния сознания, которое является целью учения, они, по-видимому, продолжают чувствовать, что в каком-то неопределимом отношении его реализация безмерно превосходит их собственную. Отсюда выражения почтения, преданности и любви к личности Будды, которые срываются с уст тхера и тхери после того, как в их собственном сердце распускается цветок освобождения. Отсюда славословие, с которым склоняет преданную главу Шарипутра, в пылу веры утверждающий, что никогда не было и никогда не будет никого, подобного Будде – что вызывает у второго укоряющую улыбку. Отсюда чувство удивленного уважения, не лишенного оттенка благоговения, которое не могут развеять и годы теснейшего повседневного товарищества. Наполеон может не быть героем для своего слуги, но Будда остается Буддой даже для своего личного спутника. Вскоре после паранирваны Владыки брахман по имени Гопака Моггальяна спросил старейшего Ананду, есть ли хотя бы один монах, полностью и совершенно наделенный всеми качествами Будды. Ананда ответил, не колеблясь, в манере, которая предполагает, что тридцать лет тесной дружбы не затуманили первоначальную яркость его убежденности в том, что между Учителем и даже Просветленными его учениками лежит непреодолимая бездна различий: «Нет ни одного монаха, брахман, который полностью и совершенно наделен всеми теми качествами, которыми наделен Владыка, Архат, всепросветленный. Ведь Владыка – создатель несозданного Пути, начало безначального Пути, проповедник непроповеданного Пути, познавший, постигший, воспринявший Путь. А мы, ученики, теперь следуем Пути, будучи одарены им впоследствии» («Гопака-Моггальяна-сутта», «Мадджхима-никая», iii, 7).

Из этих цитат и из описания буддийской космологии, сделанного в разделах 4 и 5, очевидно, что об учении можно утверждать с достаточной достоверностью несколько вещей, чтобы ученики могли использовать их в качестве основы для дальнейших заключений о природе буддизма в целом. Для начала, категорическим образом утверждается неизмеримо высший статус Будды по отношению к другим существам, в том числе, и Архатам. Суть различия между ним и его Просветленными учениками, как утверждается, заключается в первенстве его достижения, в том факте, что путь к Нирване был впервые открыт и обнаружен им: другие лишь следуют по его стопам. В контексте научно-достоверной «истории» Будда и его Дхарма уникальны. Но сам исторический контекст включен в контекст, соответствующий, как мы видели, всему космосу, целой мировой системе с неизмеримой протяженностью и длительностью. Соответственно, открытие Буддой пути к Нирване считается повторным открытием, а его проповедь Дхармы – повторной проповедью. Внутри этого бесконечно огромного контекста его достижение, вовсе не оставаясь уникальным событием, является позднейшим утверждением закона, который действует везде и всегда, где позволяют условия, а его учение, вовсе не будучи абсолютно оригинальным, является новым лишь в том смысле, что оно никогда не устаревает.

Дхарма, преподанная Буддой, на пали назвается санатана, вечной, и акалика, вневременной, не потому, что о ней мало что можно сказать хорошего, кроме ее возраста, но потому, что она – формулировка принципов в этом Будда-периоде, которые справедливы в любое время и в любом месте. Она не просто «передается» от одного Будды к другому, подобно семейной реликвии: каждый открывает ее для себя заново. Их учение едино не столько благодаря верности, с которой они сохраняют общую традицию, сколько в силу определенности, с которой они налагают на него печать общего опыта. Они не только передают штамп, но находят и используют краситель. То, что учение дошло до нас из глубокой древности, – не обязательно аргумент в его пользу, поскольку ошибка – сверстница истины, а ложные воззрения – близнецы верных воззрений. Дхарма считается санатаной не столько потому, что она вечна, хотя именно таков буквальный смысл слова, сколько потому, что она всегда применима. Эта универсальность – отличительный признак учения. Внешние формы могут изменяться, и одна формулировка буддизма следует за другой, но это – лишь приспособления к различным культурным и социальным выражениям общих человеческих потребностей. Под поверхностью всех этих изменений Дхарма остается неизменной, не как ископаемое, а как неисчерпаемый источник духовной жизни. Она основана не на случайностях, а на сути существования, на истине, которая пережила разрушение миллионов мировых систем, оставаясь в самом широком смысле тождественной тому самому Закону, который делает возникновение и распад мировых систем возможным.

1 Там же, с. 193.

2 Там же, с. 23.

3 Там же, с. 25-26.

Обзор буддизма: Будда и буддизм

Обзор буддизма: Будда и буддизм, Сангхаракшита.

Скачать бесплатно книгу на PDF: «Обзор буддизма: Будда и буддизм»